Травма же представляет собой сложную и щекотливую тему, которой в наши дни уделяется много внимания. Взгляд на травму в рамках искусств совершенствования таков, что она является еще одним основанием для привязанности. Другими словами, травма - это наиболее осязаемый способ формирования ощущения самости. В то же время травма несет в себе потенциал для мгновенного пробуждения к истине непостоянства, неудовлетворительности и отсутствия самости в потоке казалось бы непрерывного опыта, который мы считаем самими собой. Травма создает разрыв в непрерывности переживания себя, тем самым открывая дверь к состоянию свободы от отождествлений. Это, несомненно, болезненное зрелище, однако, по завершении исследования, я пришел к выводу, что не следует отворачиваться от него, а вместо этого следует двигаться к нему, позволяя этому движению приносить облегчение и способствовать прозрению. Подход к травме без восхищения, негодования или ужаса, а со смирением, устойчивой осознанностью и капитуляцией, что ни коим образом не легко сделать, не только помогает интегрировать ее разрушительные последствия, но и предотвращает формирование вокруг нее дальнейших слоев «травмированного Я». .

Успешно защитив диссертацию, снабженную такими творческими работами как выступления и видео-практики, я почувствовал себя совершенно обессиленным. Это было не истощение от объема проделанной работы, а, скорее, форма разочарования соперничеством в академическом мире, где интеллект превращается в инструмент утверждения себя и получения признания.

Я не чувствовал в себе ни желания, ни энергии для продолжения каких-либо академических занятий, поэтому я решил работать в сфере поддержки инвалидов и людей страдающих психическими расстройствами в восточных пригородах Мельбурна, там где начинается горная гряда Ярра. Я жил на берегу реки Ярра, недалеко от крупнейшего Буддийского монастыря в традиции Тхеравада в Виктории. Я регулярно помогал в монастыре, принимал временное посвящение в монахи и практиковал Дхарму в компании хороших друзей, чьи устремления были однонаправленными с моими. Моя практика в то время состояла из випассаны, спокойного пребывания, поддержания элементов различных искусств движения, которые я изучал ранее, и множества методов совершенствования в рамках Даосских внутренних искусств. Развитие таких методов, как цигун, нэйгун, тайцзицюань, багуачжан и нэйдан, или внутренняя алхимия, оказалось эффективным для гармонизации тела, энергии и ума, приведения их в более подходящее состояние для духовного совершенствования. Работая таким образом над энергетическими и ментальными компонентами того, что составляет воплощенную реальность, а именно - Ци и сознание, - позволило мне продвинутся гораздо дальше психического уровня Реального, открывающегося посредством травмы и соприкосновения с тем, что не может быть определенно.

В этом заключается различие между психикой и тем, с чем работают посредством совершенствования. Как только основные характеристики невроза, а именно фантазии о полноте, отрицание влечения и подавление всего, что связано с материальностью и смертностью, устранены, субъект оказывается в состоянии культивировать путь и истину. На этом пути, больше не подчиняясь желанию и требованию другого, субъект непосредственно работает с телом, энергетикой, сознанием и феноменами, не рассматривая постоянно ни один из этих аспектов как «я» и «мое». Аспекты, составляющие воплощенную идентичность человека, развиваются линейно: более тонкий слой поверх более грубого, отражая тем самым универсальность и применимость пути для всех людей.