•  
      •  
    En
    Ru
    ПСИХОАНАЛИЗ
    В связи с этим ищутся различные альтернативные способы лечения - от прописанных лекарств до психоделиков, методов работы с телом, духовностью и многого другого.

    Имеет смысл взглянуть на этиологию этого состояния со структурной точки зрения, то есть в ключе психоаналитической метапсихологии.

    Прежде всего, травма - это исток субъективности. Каждый зарождающийся субъект переживает структурную травму из-за напряжения соматических драйвов и неспособности их обработать. В этой ситуации (материнский) другой помогает субъекту, выхаживая, кормя, отвечая на неудовольствие укачиванием и убаюкиванием. Дальнейшие последовательные травмы возникают при отлучении от груди, приучении к туалету и освоении языка. Таким образом, субъект постепенно выводится из "имброглио первичного нарциссизма", который представляет собой слияние с (материнским) другим, и учится обрабатывать свое напряжение драйва с помощью означающих, взятых из поля Другого - языка и культуры.

    Однако есть случай, когда напряжение драйва субъекта не полностью обрабатывается через язык. В этом случае мы можем структурно говорить о том, что психоаналитик Пол Верхаге называет "актуальной патологией". В отличие от психопатологии, где расстройство происходит на уровне языка и образов, актуальная патология - это феномен тела. На уровне тела напряжение драйва переживается различными способами, такими как фрагментация тела, невыносимые напряжения, проходящая через тело, разнообразные хронические боли, возникающие случайным образом, нарушения в познании и памяти и многое другое. На уровне сексуальности актуальная патология может вылиться в сочетание беспорядочных половых связей с тревогой по поводу интимной близости. На уровне психики, однако, никаких заметных симптомов не прослеживается, поскольку обработка этих феноменов через Другого не происходила вообще или происходила лишь частично.

    Острая случайная травма с рецидивирующим посттравматическим стрессовым расстройством чаще всего является возвратом к актуальной патологии, которая уже была у субъекта. Это объясняет неудачный процесс лечения и длительные попытки "исцелить" ПТСР.

    ПТСР, (зло)употребление психоактивных веществ и искусство воплощения
    В наши дни ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) является широко распространенной диагностической категорией. Согласно некоторым системам классификации, таким как DSM, он включает в себя широкий спектр явлений, в том числе потерю памяти, соматизацию, перепады настроения, нарушение когнитивных функций, зависимость и многое другое. Обосновывается это тем, что пережитая травма разрушает психику и нервную систему, а результатом становятся вышеперечисленные симптомы.

    Лечение ПТСР представляется сложной задачей, так как пациенты часто переходят к более тяжелой симптоматике и, вследствие негативного переноса, отвергаются терапевтами или прекращают терапию из-за недоверия к терапевту.
    Острая случайная травма с рецидивирующим посттравматическим стрессовым расстройством чаще всего является возвратом к актуальной патологии, которая уже была у субъекта. Это объясняет неудачный процесс лечения и длительные попытки "исцелить" ПТСР.
    Это также объясняет попытки субъектов с актуальной патологией заниматься самолечением, используя различные вещества по назначению или иным способом: поскольку явления проявляются на уровне тела, имеет смысл бороться с ними на том же уровне. К сожалению, это не работает, потому что изменение химического функционирования организма ничего не делает с напряжением драйва, который не вошел в процесс символизации. Драйв, оставшийся без обработки, приводит к повторному появлению симптомов.

    Существуют следующие модели поведения, которые характерны для актуально-патологической позиции в спектре ПТСР:

    - агрессивное поведение (напряжение драйва яростно высвобождается наружу);
    - самотравмирвоание (пик напряжения драйва успокаивается путем нанесения вреда телу);
    - проективная идентификация (напряжение драйва проецируется на другого в попытке овладеть драйвом вовне);
    - зависимость (внутреннее расстройство, вызванное напряжением драйва, регулируется с помощью веществ);

    Характерной чертой этих поведенческих стратегий является то, что они пытаются имитировать интенсивность травматического опыта, чтобы овладеть им. Однако все они терпят неудачу, потому что структурно не произошло полноценного формирования субъекта. То есть напряжение драйва, относящееся к Реальному, не было встречено гарантирующим Другим и переработано через Символическое. У субъектов, для которых это так, переживание чужого драйва по своей природе травматично, поскольку отсутствует барьер символизации, отделяющий Реальное от обычной психической реальности.

    Лечение актуальной патологии и ПТСР впоследствии сводится к переделке процесса субъектообразования, в ходе которого субъект приобретает означающие элементы для обработки Реального тела. По сути, человек ищет систематические способы назвать и закрепить телесные феномены так, чтобы они больше не вызывали беспокойства. Главное, чтобы эти способы были добровольно приняты субъектом, а не навязаны или предложены терапевтом. Это связано с тем, что в актуально-патологической позиции Другой встречается с присущим ему недоверием: "именно другой не защитил меня от насилия" - эта фраза часто звучит у тех, кто столкнулся с сексуальным насилием в детстве. Поэтому необходимо установить подходящие терапевтические отношения, которые обеспечивают доверие и возможность для субъекта обнаружить означающие элементы или системы, подходящие для работы с его конкретным проявлением телесного Реального.

    Здесь мы непосредственно подходим к качеству означающих систем и к тому, насколько хорошо они способны символизировать феномены драйва, которые естественным образом сопротивляются символизации. Или, другими словами, насколько хорошо данная система может назвать истину и сделать ее переносимой.

    Вот несколько критериев, которые могут оказаться полезными в этом поиске:

    - есть ли в данной системе результаты полного избавления от экзистенциальных страданий;
    - есть ли у данной системы родословная практикующих, которые развивали ее и привели себя к достижению различных степеней выздоровления;
    - использует ли система психоактивные вещества: в случае актуальной патологии и ПТСР лечение психоактивными веществами неадекватно, так как не справляется с экзистенциальным напряжением драйва;
    - поощряет ли система идентификацию с некой фигурой, достигшей полного выздоровления: никакая проективная идентификация не может справиться с Реальностью тела; это должно быть сделано через прямую сознательную работу по овладению языком, проделанную субъектом;
    - включает ли система искусства воплощения, которые позволяют овладеть драйвом посредством методов внутренней энергетической работы и искусств движения. Это рекомендуется, поскольку тело все еще нуждается в освобождении от энергетического мусора, вызванного травматическим событием, даже после того, как психике были даны адекватные означающие для обработки Реального.

    Остановившись на определенной традиции, соответствующей вышеперечисленным критериям, следует практиковать в соответствии с ней.

    В рамках такой традиции, как буддизм, работа с ПТСР подпадает под раздел "Четыре Благородные Истины". Нет другого явления, кроме травмы, которое открыло бы человеку основополагающий инсайт: существует страдание. Нет другой причины страдания, кроме жажды: именно жажда единства с (материнским) другим способствует не-отделению и, следовательно, отсутствию обработки Реального через Символическое. Нет другого пути к прекращению травматических страданий, кроме систематического обучения добродетельному поведению, проницательности и медитативной культивации. Нет иного пути прекращения страданий, кроме как через отказ от стремления к тотальности, ухваченной от другого, и обучение спокойному пребыванию, не полагаясь ни на что в мире.

    Прошу прощения, если вышеизложенное вызвало неудовольствие у тех, кто это прочитал.

    Пусть вы будете здоровы и свободны от всех страданий и травм.
    Психология, психотерапия, психоанализ и Буддадхамма.

    Обеспокоенность о "психическом здоровье" постоянно растет. Она так же широко распространена, как и беспокойство о физическом здоровье. Естественно, существуют способы решения проблемы, как по закону спроса и предложения. Давайте разберемся в том, что существует, а также в природе самой обеспокоенности.


    Психология в том виде, в котором она известна сегодня, возникла на основе психиатрии и психоанализа. Исследования Крапелина, Блюлера, Фрейда, Юнга, Лакана и других привели к появлению и формализации метода "лечения разговором". Производных от него множество: эго-психология, гештальт-психология, трансперсональная психология, когнитивно-поведенческая терапия, нарративная терапия и другие. Суть заключается в общении с другим человеком, в процессе которого, используя язык и речь, психическое состояние человека меняется к лучшему.


    Психотерапия берет то, что нельзя было "вылечить" разговорами, и лечит это лекарствами. Наряду с этим была разработана институциализация для "содержания" индивидов, получивших ярлык "сопротивляющихся лечению". Для смягчения последствий были разработаны различные формы социальной защиты. К последним относятся программы страхования по инвалидности, анонимные группы поддержки и тд.

    Психоанализ отличается от двух вышеперечисленных подходов тем, что вовлекает человека в длительный процесс деконструкции его самоидентичности. По крайней мере, в Лакановом психоанализе это так.
    Он предполагает тщательное изучение и отказ от всех мотивов, которые стоят за симптомами, что позволяет прийти к структурному пониманию психического функционирования. А именно, он ведет человека к постижению того, что в буддийских рамках называется "анатта" - отсутствие самости. Как таковая, она позволяет понять каузальную природу симптомов, травм и самой субъективности, что служит основой для понимания непостоянства и, следовательно, отсутствия постоянной субстанции за тем, что является самостью. В этом Лаканов психоанализ достиг предела того, что может сделать "лечение разговором".

    Однако нужно идти еще дальше, ведь "ум" и "здоровье" - это лишь начальный уровень понимания для тех, кто постиг отсутствие самости.

    Буддадхамма - это именно то средство, которое позволяет выйти за пределы "нормальности" и перейти к тому, что является "сверхнормальным" или даже возвышенным. Начнем с того, что Буддадхамма не сводится к нескольким сеансам терапии в неделю на протяжении нескольких лет. Напротив, это то, что должно быть сделано в течение всей жизни, нескольких жизней, на самом деле. Природа поставленной задачи очень четко определена: необходимо отказаться от всех причин, которые приводят к страданиям самого существования. Существование включает в себя рождение, старение и смерть, а причины страдания - жадность, ненависть и заблуждение.

    Буддадхамма очень радикальна по сравнению с "пси"-подходами. Она утверждает, что высшим благословением для любого человека является отказ от мирской жизни, принятие заповедей безбрачия и аскетизма, развитие высшего разума и осознание прекращения всех стрессов существования.

    Это то, с чем невозможно справиться, сидя на диване и разговаривая с кем-то за определенную плату. При этом истина о благословениях жизни поистине бесценна. К ней нельзя прийти "терапией", будь то разговоры или лекарства.

    Более того, в учении о развитии высшего разума четко сказано, что чем больше человек что-то обсуждает, тем больше он закрепляет это в своем существе, делая обсуждаем "собой". Вот почему в контексте практики Дхаммы человек принимает "правильную речь" и говорит правдиво, без грубости, по существу и с намерением принести пользу другому. В Буддадхамме нет ничего, что говорило бы о необходимости исследовать свои детские травмы, отношения с родителями, воспитывать своего внутреннего ребенка, освобождать свои эмоции или, если на то пошло, определять и деконструировать свою субъективную структуру. Существует только учение о возникновении и прекращении стресса.

    В этом контексте актуальная и психическая патологии берут свое начало в непризнании истин стресса. Неизбежное прекращение жизни, смертность психофизических агрегатов и разлука со всем дорогим и любимым - это либо вытесненные, либо ниспровергнутые, либо отвергнутые факты, которые лежат в основе любой формы психического страдания.

    Тысячелетние традиции освобождения, такие как буддизм, не работают с пустяковыми симптомами невроза, они отделены от социально-экономических механизмов "пси"-подходов, но полагаются на искренность, смирение и усилия индивидов, которые осмеливаются взять на себя ответственность за свой собственный ум. Тот, кто искренне стремится к миру и свободе, найдет эти учения и применит их на практике для благополучия себя и других. Это совершенно бесплатно.

    Пусть все существа будут свободны от психических страданий!

    О ритуале
    Ритуал можно определить как практику погружения. Во что мы погружаемся? При ближайшем рассмотрении это наше собственное устроение. Погружение во внешние явления - это лишь фасад, поскольку именно через органы чувств мы воспринимаем внешнее. В процессе восприятия явлений мы накладываем на них приобретенную обусловленность наших предубеждений и (неправильных) представлений. В результате в нашем сознании возникает ментальная формация, представляющая феномены, и тем самым искажающая их.

    Таким образом, в воспринимаемых нами вещах мы видим лишь отражение нашего приобретенного "я" и его (недостаточного) знания. Вот почему ритуал в истинном смысле слова - это лишь погружение внутрь.

    Установив свет знания, мы погружаемся в наслоение структур, считающихся "нами". Здесь мы стремимся к прояснению: поднимаем энергию прямого знания, тем самым прорываясь сквозь зачарованное состояние самоидентификации.
    Именно так.

    Чем больше мы поддерживаем непосредственное осознание, тем больше растворяется и отпадает то, что имеет природу заблуждения. Так человек пробуждается от летаргии привыкания и вступает на Путь.

    В разных традициях разработаны различные способы доступа к этому процессу и навигации по нему. Одни используют сидячую позу с закрытыми веками, консолидируют энергию и направляют ее на объект сосредоточения. Другие используют сложные текстуры музыки и танца, чтобы отвлечь приобретенный ум, успокоить его, сделать податливым, а затем разрушить его ударом кнута. В любом случае то, что спало, просыпается. А то, что застоялось, оживляется, возвышается и, в конце концов, уходит.

    Ниже представлена такая практика - Бантенган Нусвантара - ритуал бычьего транса в Восточной Яве, Индонезия.
    Здесь нет необходимости в объяснениях.
    Энергия говорит сама за себя!

    Смотреть Здесь
    Существует стремление к достижению определенной целостности, которое часто формулируется в кругах различных практиков. Это может означать состояние, в котором нет недостатка, слабости и страдания. Это также может быть состояние сытости, безопасности, внутреннего покоя и силы. Это состояние, к которому стремятся как к предпосылке счастья, или так оно воспринимается. Однако давайте рассмотрим эти представления поближе. Существует предположение, что такое состояние целостности когда-то присутствовало, но затем было утрачено.
    Например, ребенок находится в этом состоянии полноты. В определенной степени это верно, особенно в отношении централизованной энергии младенца, но кроме идеализированного воображения в этом нет ничего особенного.

    Со структурной точки зрения, состояние целостности никогда не было присуще никому из рожденных. Можно возразить, что есть исключения, если верить таким историям, как рождение Будды. Но такова природа исключений.

    Как правило, новорожденный переживает состояние фрагментарности из-за неспособности овладеть хаотическим потоком возникающих психофизических интенсивностей.

    Чтобы овладеть этим потоком, младенец тянется к отчуждению в образе и желании другого, точнее, первичного воспитателя или первого (материнского) другого. Приобретая чужую привязанность как свою собственную, младенец обретает воображаемую тотальность. Это чувство тотальности преобладает над зачаточными намерениями, которые возникают из-за каммы. Это чувство тотальности - воображаемая целостность - является зародышем эго. Начиная с этого момента, происходит процесс поглощения и отвержения. Таким образом, зарождающийся субъект приобретает идентификации на уровне тела, речи и ума, которые поддерживают первоначальный вид отчуждения. В то же время феномены, которые бросают вызов, противостоят или прямо отменяют эту первоначальную идентичность, отвергаются, вытесняются из сознания.


    Дальнейшее нюансирование эго-тотальности происходит через Эдипов комплекс - процесс отделения от воображаемого состояния единства с первым другим через закон и запрет (отцовского) другого посредством языка, какая бы фигура его ни представляла. Усвоение общественных норм, заповедей, диалектическое мышление, образование и приобретение навыков способствуют этому процессу отделения. Этот процесс продолжается и, если духовные учения вводятся Другим в последовательной манере, может привести субъекта к осознанию не-Я. Так приходит понимание иллюзорной природы тотальности, а также самого языка, и разрушаются все отождествления. Однако это может произойти только в том случае, если была развита и культивирована способность поддерживать себя как сознание и мудрость, вне процессов принятия идентичности.

    В неструктурном смысле стремление к целостности как практика рискует оказаться жаждой к утраченному состоянию эго-тотальности, которое было обретено через первого другого. Те, кто стремится к такой целостности, могут захотеть ослабить нюансировку языка через употребление психоактивных веществ, трансовые состояния, гипноз или романтическую любовь. Они могут достичь временного единства с полнотой и силой, которые первоначально дает воображаемая идентичность, но апофеоз этого процесса неизбежно приводит к психозу. Если не доводить процесс поиска воображаемой тотальности до такой степени, он приведет лишь к заблуждению и зависимости, которая поддерживает это заблуждение.

    Таким образом, понимаемая структурно, правильная целостность должна быть четко отделена от эго-тотальности. Первая - это постоянно динамичное состояние, зависящее от развитых качеств спокойствия и проницательности, культивирования Десяти Добродетелей и гармонизации Ци в теле. И даже тогда такое состояние не будет идеально "приятным" состоянием, каким является воображаемая полнота. Напротив, это будет состояние удовлетворенности, дополненное мудростью. В этом состоянии человек понимает, что для того, чтобы быть счастливым, ему не нужно чувствовать себя хорошо, целостно или завершенно.

    Пусть все существа обретут истинную целостность!
    О целостности
    О тех, кто стали эффективными в поддержании набора качеств, присущих данной практике, говорят, что они воплотили эту практику.

    На другом уровне человек может быть "воплощенным", что является клише обозначением, относящимся к присутствию в теле, а не в мыслях или интеллекте. Таким образом, тот, кто "воплощен", не только остро осознает тело, но и умело пребывает в нем. Телесные действия такого человека изящны и точны, а не бессистемны и беспорядочны. Кроме того, такой человек предположительно сохраняет это состояние осознанности, тем самым приобретая опытное знание с постоянной привязкой к телу. Соматическая эмпатия, интуиция, инстинкт, развитие умелых привычек в питании, упражнениях, уходе за телом, как можно видеть, возникают из этого. “Воплощенная личность" в этом случае является синонимом "осознанной личности", если следовать жаргону нью-эйдж.

    Однако на совершенно другом уровне воплощение - это то, чем вы являетесь.

    Вы - бессмертное, безымянное, безначальное сознание, занимающее (воплощающее) эту физическую форму. Реальное, которым вы являетесь, вне и глубоко внутри этого приобретенного ума с его восприятиями и интеллектом, - это то, что было свидетелем начала вашего "я", но оно скромно отошло на задний план, когда это самое "я" обрело силу, голос и положение в обычном мире. Таким образом, Дух питает человека, пока тот не ухватится за ум, и тогда ум затмевает Дух. Когда это происходит, можно сказать, что человек уже не воплощается, а воплощается как личность. Естественно, наступают явления застоя, изнашивания, потускнения способностей, поскольку первозданный свет, дающий оживление всем формам, заменяется неосознанным присвоением предпочитаемых способов поведения, систем мышления, серий действий: карьеры, философии, вероисповедания и т. д. Само имя и представляемый им человек становятся тем, что заслоняет Дух в пользу одобрения и удовлетворения, которое дает это самое "бытие кем-то".

    В этом смысле подлинное воплощение есть "обратный ход" - возвращение от приобретенного к предшествующему рождению, от бытия кем-то к бытию помимо разума.

    Воплощение Настоящего как раз на это и направлено.
    Что такое Воплощение?

    Это слово (embodiment), безусловно, является клише и неправильно используемым означающим. Давайте разберем его.


    На одном уровне воплощать что-то, будь то качество, характер, дух, система практики, искусство или профессия, означает выстраивать свое тело таким образом, чтобы оно стало средством для репрезентации воплощенных в нем явлений. В этом случае тело является медиумом, который позволяет явлениям населять его. Через постоянное повторение метода, учения, вероучения, ремесла, через соответствующие ему способы поведения человек изменяет свою соматосенсорную структуру таким образом, чтобы наилучшим образом соответствовать тому, что воплощается.

    Прибежище для Психики
    Отсюда возникает необходимость связать jouissance, исходящий из Реального, либо с помощью новой либидинальной идентификации, которая часто осуществляется посредством терапии, либо с помощью мудрости.

    Даже если первый способ может дать некоторое утешение и силу, он все равно ненадежен из-за непостоянства: все формации (‘синтомные’ способы связывания jouissance - это сложные ментальные формации) в конце концов разрушаются, просто из-за старения, болезней и неизбежной смерти тела. Лишенные жизненной силы, ментальные формации распадаются, подобно марионеткам, у которых обрезали нити.

    Путь мудрости ведет к чему-то, что приближается к надежному прибежищу. На этом пути субъект исследует феномены, составляющие его самоощущение, исследует jouissance и развивает несинтоматическое отношение к Реальности психофизических страданий.

    На этом пути человек обязан честно относиться к причинному фактору дистресса, которым является привязанность. Вместо того чтобы пытаться исцелить поврежденное/изнасилованное/недееспособное тело, изменить/улучшить/развить образ тела или изменить/восстановить/улучшить образ жизни, основанный на либидинальных идентификациях, человек отказывается от самой необходимости полагаться на такие вещи, как тело, его сексуализированный образ или образ жизни, связанный с ним. Таким образом, человек отказывается от привязанности через мудрость.

    Нет нужды говорить, что все вышесказанное требует трудоемкой практики. Субъект, идущий по пути тренировки своей психики в отказе от зависимости от всего на свете, должен выдерживать интенсивность jouissance, постоянно следить за психофизическими способностями и учиться гармонизировать внутренние энергии. Изучение медитации, цигуна и нравственного поведения необходимо для того, чтобы поддерживать себя, войдя в поток, ведущий к свободе.

    Отсюда вытекают совершенно иные отношения с миром и существами. Субъект, идущий по пути внутренней культивации, ищет хороших друзей, которые могут дать пример и наставления на пути практики, но не привязывается к ним, а практикует вместе с ними. Субъект подходит к миру с отношением отречения, ненасилия, без отвращения или обиды. Это происходит потому, что страдания других становятся очень очевидными, когда человек обнаруживает причины собственных страданий. Осознание огромной возможности прекратить страдания возникает одновременно с открытием в себе ресурсов добродетели, энергии и щедрости. В таком человеке больше нет страха перед неудачей, поскольку постоянное чувство срочности слилось с неустанным стремлением терпеть, работать на благо себя и других и не отвлекаться на поспешность мира, движимого жаждой и страстью. Таким образом, возникает безвременье: не отступая и не продвигаясь вперед, человек постепенно осваивает путь отказа от привязанностей.

    Утвердившись в таких рамках практики, человек может опереться на истинное прибежище. Истинное прибежище ведет к полной свободе, которая в долгосрочной перспективе требует полной преданности Пути.

    В заключение хочу сказать, что для тех, кто стремится поддерживать свое чувство благополучия и строить вокруг него образ жизни/общество/социум: это путь, ведущий в никуда. Не пытайтесь изменить мир, чтобы он соответствовал вашим представлениям о том, как все может/должно быть, - это еще одна форма привязанности, которая приведет вас к нулевой точке травмы. Вместо того чтобы тонуть во взглядах, направьте энергию на создание надежного убежища в своем сердце: вы увидите, как мир вокруг вас начнет меняться в соответствии с этим.

    С любовью,
    Пусть все будут здоровы.
    Что является убежищем для сердца? То есть, что является надежным источником поддержки для психики?
    На вопрос о том, что не является убежищем, ответить проще, но принять его трудно. Во-первых, либидинальное удовольствие не является убежищем. Ощущение целостности и благополучия, возникающее благодаря питанию и защите либидо, ненадежно. Легко заметить, когда поддерживающие либидо условия, такие как тело, образ тела или образ жизни, основанный на определенной либидинальной идентификации, повреждаются или выходят из строя. В этом случае субъект переживает определенную потерю себя: одна либидинально инвестированная идентификация рушится, и субъект сталкивается с Реальным..

    Требование исцеления, с которым часто обращаются к врачам, терапевтам, тренерам и воспитателям, содержит в своей основе глубоко укоренившуюся фантазию. Как ничто другое, эта фантазия имеет отношение к структуре субъекта - к самому затруднительному положению человека, находящегося между желанием, языком и божественным.

    Начнем с того, что потребность обычно присутствует, тогда как желания может и не быть. На уровне потребности фантазия выглядит следующим образом. Внутри "меня" есть что-то, что повреждено/разрушено/больно/пропало, и мне нужно, чтобы "ты" помог мне это исправить/восстановить/вылечить/найти, что даст "мне" доступ к полноценной жизни.
    Независимо от проблемы и дискурса, в котором она рассматривается, вышеописанная структура присутствует.

    В этой структуре можно выделить несколько элементов: говорящее эго, врожденное ядро внутри эго, центр этого ядра, который вызывает беспокойство, другой, к которому обращено требование, само требование, содержание которого фантазматично, поскольку говорящий представляет себе результат, который он ожидает получить от другого.

    Во многих терапиях категории нью-эйдж направление лечения будет заключаться в усилении процесса визуализации, выявлении элементов, которые необходимо развить, чтобы "проявить" задуманное идеальное состояние. В других подходах осуществляется доступ к ядру эго, вербализуются его содержания и таким образом достигается интеграция "тени". Практики, основанные на отречении, стремятся отказаться как от говорящего эго, так и от его травматического ядра (читай, Воображаемого и Реального) и установить разум, который постоянно находится в сознании, в дискурсе, который наиболее искусно маркирует психофизические явления (читай, Символическое).

    На уровне желания, до которого смогут подняться далеко не все субъекты, фантазия выглядит следующим образом. Есть нечто беспокоящее, обладающее к тому же качеством неудовлетворенности; обратившись к другому, это можно переработать, а высвободившуюся энергию применить для достижения желаемого.

    Обратите внимание на различие элементов в структуре: говорящее "я" заменяется самим языком, беспокоящее явление рассматривается как отсутствующее, есть уверенность в способности другого переработать это явление и отсутствие фантазматического идеала о конечном достижении полной реализации. Это происходит потому, что наличие желания уже свидетельствует об определенной свободе внутри психического аппарата. А именно, это свобода, которая проистекает из осознания и принятия вездесущности дистресса в феноменальном существовании. Благодаря этой свободе самость в определенной степени освобождается, ее хватка на сознании становится менее жесткой по сравнению с уровнем потребности. Однако фантазия все еще остается, именно как убежденность в существовании феномена, навязываемого уму.

    Для субъекта, способного реализовать желание, его энергия должна быть направлена на правильную практику различения - випассану, - чтобы распознать фундаментальную пустоту всех явлений. Для субъекта, обитающего на уровне потребностей, желание должно быть вызвано к жизни через признание ограничивающего качества феноменального существования - дуккха. В этом заключается Первая Благородная Истина.

    Исцеление как Фантазия
    Спустя полвека можно с уверенностью сказать, что эти аспекты все еще далеки от разрешения. Одним из таких аспектов является природа сопротивляющихся лечению психических заболеваний.

    Государство управляет людьми с этим состоянием двумя способами:

    - постоянное медикаментозное лечение, которое обычно состоит из ингибиторов обратного захвата серотонина и ингибиторов дегенеративных энзимов ГАМК, то есть средств, либо повышающих настроение, либо успокаивающих;
    - поддерживаемое проживание и помощь в получении доступа к ресурсам сообщества.

    Лучше этого и не придумаешь, поскольку состояние этих субъектов неизменное, то есть перспектив на выздоровление нет, что четко отражают диагнозы. Для помощи людям с этим заболеванием проводится огромная работа, но при этом нет метапонимания феноменологии проблемы как таковой. Это равносильно тому, что мы работаем в темноте, устраняя симптомы и не замечая структурной динамики, лежащей в основе этого явления.

    Поиск первопричины не имеет особого смысла, поскольку состояние часто оказывается уже прогрессирующим и не обратимым. Тем не менее, структурную динамику можно распознать и держать в памяти, чтобы подходить к конкретным людям с ясностью и состраданием.

    Психоаналитический подход Лакана четко определяет причину психоза в привязанности к воображаемому чувству единства с первичным объектом наслаждения. Таким образом, в субъективности психоза происходит слияние с образом и наслаждением первого другого, то есть первичного (материнского) другого, который дал связь и комфорт зарождающемуся субъекту. Верный этому имаго тотальности, субъект психоза функционирует на уровне Воображаемого, которое представляет собой психический регистр, сформированный посредством интроекции слов и манеры поведения (материнского) другого, выражающих любовь, заботу, желание и потребность. Эта интроекция формирует идеальное эго. Первичный нарциссизм, свойственный этому эго, дает субъекту ощущение блаженной тотальности, полноты и единства, не требующее нюансирования. Человек совершенен до тех пор, пока ничто не вторгается в воображаемую идентичность, обеспечиваемую воплощением объекта jouissance для (материнского) другого.

    По тем или иным причинам, этиология которых может быть различной, субъект остается на этом уровне идеальной привязанности, не позволяя запрету и закону, возникающим из Символического регистра, привнести в субъект то, чего в действительности ему не хватает. Именно в этом и заключается функция Имени Отца - главного означающего элемента, который наименовывает нехватку, разрывая тем самым воображаемую связь зарождающегося субъекта с первым другим. Для субъекта психоза этот элемент предзакрыт: ему отказано во вхождении в сознание. В результате субъект остается полным, лишенным недостатка, наделенным воображаемым чувством тотальности и возвеличивания. Такой субъект владеет языком и может проявлять выдающиеся художественные способности в оперировании понятиями, но рано или поздно, столкнувшись с давлением, которое явно навязывает недостаток, субъект переживает актуальный психоз.

    Отсюда следует, что отвергнутый недостаток возвращается извне в виде галлюцинаций и элементарных явлений. Попытка обработать эти вторжения "извне" приводит к брожению заблуждений, которые приводят субъекта к тому что язык владеет им. Акустические образы - означающие - вторгаются в сознание субъекта, делая его как бы "одержимым" языком. Поскольку отказ принять нехватку все еще действует в пользу воображаемого чувства тотальности, не остается ничего другого, что можно было бы принять за реальность, кроме потока самого языка. Это главная характеристика шизофрении: Символическое принимается за Реальное. То есть поток означающих, который пронизывает субъекта, наделяется загадочными и пророческими качествами, осмысляется, впитывается, наделяется смыслом, формируется и переформировывается, тем самым давая субъекту наслаждение смыслом - jouissEnse.

    Итак, то, против чего борется смыслотворчество шизофреника, - это как раз договорное когнитивное функционирование (невротического) Другого. Шизофреник не функционирует в соответствии с общепринятой парадигмой, то есть как один из Других. Шизофрения по своей природе является актом сопротивления закону и порядку Другого. Человек сопротивляется отцовской символике государства и науки в пользу материнского воображаемого ощущения своей тотальности.

    И невротикам, и субъектам психоза приходится сталкиваться с Реальностью психического страдания, однако она обрабатывается по-разному. Реальное воображается в психозе и символизируется в неврозе. Шизофреник рассказывает о нем, действует, наслаждается им, превращает его в артефакт, в то время как государственный и научный аппарат формализует, кодифицирует, законодательно закрепляет, вводит в "политику и процедуру", назначает роли и методы лечения. Именно здесь лежит почва для предполагаемого конфликта между капитализмом и шизофренией. Индивид, чей способ функционирования структурирован вокруг Воображаемого, не может вписаться в консенсусную реальность, разделяемую индивидами, чей способ функционирования структурирован Символическим. Иначе говоря, теми, кто отвергает недостаток, управляют те, кто принимает, но подавляет недостаток. Один верит, что он всемогущ, другой верит, что он может быть всемогущ, если только все будет функционировать в соответствии с "великим замыслом".

    Теперь перейдем к основанию духовной практики. Очевидно, что и субъектам психоза, и невротикам не удается проникнуть в природу страдания. Один законодательствует и институционализирует другого просто потому, что у того есть власть. С точки зрения духовной практики, праведности нет ни у тех, ни у других, поскольку они не имеют прямого опыта Реального. Субъекты психоза наслаждаются загадочными представлениями о Реальном в виде бреда, тогда как невротики наслаждаются симптомами, которые возникают из-за запрета на наслаждение смыслом присущее субъектам психоза. Невротики "освобождаются" от использования господствующего означающего через законодательство и научный контроль, который постоянно подтверждает нехватку. Однако это ничего не дает, чтобы проникнуть в суть проблемы и выкорчевать саму структуру потребности в наслаждении. Это просто поддерживает систему в рабочем состоянии. Именно эту каузальность самовращающегося колеса, внутри которого вращаются все субъекты, Делез и Гваттари пытались осветить своим творчеством.

    Для того чтобы выкорчевать это колесо повторений, необходимо другое колесо - колесо Дхаммы. Для этого нужен правильный метод, подлинный учитель и упорная практика. Но это трудно, ибо можно быть уверенным, что это другое колесо уведет человека от заветного наслаждения к освобождению. У последнего нет никакого вкуса, кроме свободы, и лишь немногие смогут вкусить этот безвкусный вкус.

    Пусть все существа будут свободны от психических страданий!
    О капитализме и шизофрении
    Прошло 50 лет с тех пор, как Делез и Гваттари опубликовали первый том книги "Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения". Вопросы, поднятые в этой книге, касаются в первую очередь взаимоотношений между государством и индивидом, который не подчиняется государственному управлению. Охватывая широкий спектр тем, таких как психические заболевания, искусство, рыночная экономика, психоанализ, философия и многое другое, эта работа оперирует уникальным концептуальным аппаратом, нацеленным на клиническое воздействие на те аспекты культуры эпохи, которые были нездоровы.

    В наши дни я часто наблюдаю, как люди становятся убедительными, искренними и честными, как притворство. Они пишут и говорят так проникновенно и искренне, как будто делятся историей со старым другом. Часто это можно увидеть в сфере маркетинга и рекламы.


    Для рекламы товара нередко нанимают опытных актеров. Люди, стремящиеся продать свои услуги, учатся говорить так искренне, чтобы их предложение заинтересовало потенциальных клиентов. В такой "искренности" на рынке нет ничего плохого.


    Однако, поскольку духовная сцена также перемещается на рынок, когда речь заходит об изложении учений о культивировании Духа, это становится проблемой.

    Нередко люди, проведя недельный медитативный ретрит, начинают открывать собственные ретрит-центры. Также нередко можно обнаружить, что биография этих людей связана с предпринимательством или корпоративной культурой. Однако навык продавца не может быть перенесен на навык учителя по работе с внутренним миром.

    Поэтому, когда пытаются перенести этот навык, справедливо будет сказать, что в таком учителе-самоучке искренне говорит невежество. Независимо от благих намерений, которыми руководствуются люди в этом случае, их добродетели (парами) не обязательно зрелы для поддержания уровня преданности, вовлеченности и ответственности, требуемых от учителя.

    Учитель должен быть не только энциклопедией искусств, которые он преподает, но и уметь передавать эти знания другим без какой-либо корысти. Беспристрастность - это качество честного учителя.

    Искренность, с которой такой человек говорит или пишет, - не для того, чтобы убедить или привлечь. Это качество, которое исходит из его существа, рожденное из утонченности его природы, благодаря длительной вовлеченности в его путь практики. Эта искренность не ищет отдачи от вложенной энергии. Вот почему ее легко распознать в тех, кто ею обладает, потому что за ней не стоит никакого плана.

    Когда говорят правду, это просто правда. А вот когда провозглашается реклама, от нее ожидают действий.

    Все усложняется, когда маркетологи пытаются повторить этот естественный путь развития подлинной искренности. Здесь можно столкнуться со стратегиями саморекламы, которые подчеркивают личный путь практики и рождающуюся из него честность. При этом возникает либо

    - ощущение пустоты вокруг этих персонажей: "ах, это впечатляет, вы многого добились, вы, должно быть, искусны в том, что делаете; но почему же вокруг вас пустота?"

    Или, наоборот, есть

    - ощущение загадочного изобилия и секрета, которым владеет этот человек и который я непременно должен иметь (купить у него). Однако при ближайшем рассмотрении предложение этого человека оказывается таким же бесплодным и истощающим.

    Это так, потому что люди, которые учат из потребности в деньгах, неизбежно истощают своих учеников. Прежде чем излагать свои мысли, человек должен обладать изобилием, богатством мира и мудрости, которыми можно поделиться. Действительно, лучше, чтобы в мире было меньше учителей, но обладающих подлинной целостностью, чем больше учителей, лишенных ее.

    Пусть все существа развивают подлинную искренность!
    Искренность из Неведения
    О сопереживании и единстве
    В таком случае субъект остается привязанным к желанию (материнского) другого и, следовательно, переживает боль другого как свою собственную. Степень не-отделенности является атрибутом всех субъективностей.

    Однако наиболее эффективно она сохраняется в субъективности психоза. Заметим, что структура психоза не обязательно подразумевает психопатологию, так как последняя может развиваться в любой структуре. Также примечательно, что в структуре психоза “другой языка” (аспект фундаментального различия содержащийся в языке) не присутствует на месте гаранта, скрепляющего jouissance.

    Таким образом, у субъекта психоза остается три варианта:

    - сохранять слияние с образом и желанием (материнского) другого, которые обеспечивают воображаемую тотальность и тем самым связывают jouissance;
    - выработка уникального решения для jouissance, заключающегося в мобилизации собственных ресурсов языка: синтоматическое творчество;
    - уход от образа (материнского) другого и отказ от попыток самостоятельного разрешения jouissance: стазис.

    Так вот, феномен "эмпатии", описанный выше, наиболее явно проявляется в рамках первого варианта. Цепляясь за образ и желание другого, субъект воплощает этого другого в каждом, кому он открывается. Поскольку отделение не было установлено через отчуждение в языке, феномены чужого бытия переживаются как свои собственные.

    Здесь можно увидеть, как такие идеи, как "мы все едины", могут быть воплощены и непосредственно пережиты на основе интерсубъективности. Все, что для этого требуется, - это не-отделение и (немного) близости.

    Однако с точки зрения Пути такой подход не является успешным, поскольку корень страдания - привязанность - не уходит от того, кто испытывает такого рода "сопереживание". Привязанность к образу и желанию (другого), замена его бесконечным синтагматическим творчеством (форма тяги к бытию) или привязанность к отсутствию образа и желания (форма тяги к небытию) - все это вариации на тему Второй Благородной Истины или "самудайи" - причины страдания.

    Все вышесказанное не оставляет субъекту психоза никакой надежды на преодоление страдания идентификации. Действительно, их нет. Да и не должно быть. Это так, и многие практики психоанализа со мной здесь не согласятся, потому что субъективную структуру можно изменить. Аргумент состоит в том, что субъективная структура, однажды установившись, потребует совершенно нового способа "прохождения через Другого", чтобы реформироваться. Однако я не рассматриваю традиционные способы формирования субъекта. Я имею в виду очень специфический универсальный способ прекращения всякой субъективности, то есть Путь Будды или Духовный Путь. Несомненно, он требует активного участия субъекта в выполнении практики, но какие еще есть варианты?

    Пусть все существа освободятся от привязанности!
    Есть случай, когда, сталкиваясь со страданиями других людей, человек принимает их близко к сердцу, оплакивает их, сбивается с мысли, теряет якорь. В последнее время это преобладает в дискурсе "эмпатов". “Эмпат" это идентификация, которую чувствительные люди принимают, чтобы объяснить свои страдания в ответ на боль других. Различные теории могут объяснить этот феномен.

    В психоаналитическом ключе со-страдание обусловлено не-отделением. То есть слияние с (материнским) другим не было диалектизировано через отчуждение, или дистанцирование, посредством языка.
    О ценности снов
    Конечно, визуальное восприятие в социальном конструировании реальности функционирует иначе, чем сны, потому что оно происходит на переднем плане, а не в темной задней пещере разума. Но поскольку передний и задний планы находятся в полосе Мёбиуса, то, что воспринимается спереди, интерпретируется сзади, и то, что является лингвистическим кодом сзади, преобразуется в образы спереди. В сновидениях и передний (восприятие), и задний (репрезентация) планы происходят в задней части ума/мозга. Образы в визуальном восприятии являются объективным воплощением лингвистических означающих (как алгоритмы, стоящие за компьютерными изображениями), в то время как образы в снах и фантазиях защищают от этих самых означающих и ищут от них избавления.

    -Рауль Монкайо, из "Практики Лаканова Психоанализа".


    Очень важно понять, что "задний план", а именно бессознательное, структурирован как язык. Из чего состоит бессознательное? Из означающих, которые были подавлены, ниспровергнуты или отказаны. Эти означающие образуют ассоциативные связи и представляют собой "темную паутину", подобно сомнительным местам в Интернете. И точно так же, как в темных зонах интернета, где можно найти детскую порнографию, купить наркотики или оружие, аффективность, относящаяся к этим действиям, отрезана от языковых операций, которые их поддерживают. Таким образом, те, кто вовлечен в производство и эксплуатацию, временно замирают от каммических результатов своих действий. Точно так же работа бессознательных означающих отрезана от психофизической аффективности.

    Спонтанные визуальные восприятия в состоянии бодрствования и лиминальном состоянии, а также сновидения становятся теми областями, где эта аффективность всплывает и ищет обработки.
    В одних случаях видение или сновидение препятствуют исполнению аффективных образований, в других случаях они сами являются исполнением. В последнем случае видение или сновидение сопровождается телесным феноменом, будь то вспышка жара или озноб, пот или дрожь, пролитая слеза или расцветшая улыбка. Многими способами, некоторые из которых менее гигиеничны, чем другие, аффективность, оторванная от означающих, вытесненных в бессознательное, возвращается, и тем самым субъект вновь обретает реальность. Это благотворный аспект снов и видений.

    Неблаготворный аспект - это когда из-за жажды субъект, пережив видение или сон, размышляет над ним, извлекает из него смысл, действует на основе этого смысла, но при этом не испытывает возвращения аффективности в тело. В этом случае человек препятствует потоку информации из бессознательного в сознание и укрепляет интрапсихическое разделение.

    Смыслотворчество - это воображаемый процесс par excellence. Он возникает на границе между Воображаемым и Символическим, где субъект сопротивляется отсутствию, заложенному в Символическом, и пытается придать Реальному реальность собственными эгоистическими средствами, которыми являются воображение, магическое мышление и нарциссическое творчество. Все эти средства направлены на поддержание воображаемой идентичности, за которую субъект ухватился в другом. Отличительной чертой этого процесса является определенная степень развоплощения по отношению к тем аспектам реальности, которые бросают вызов воображаемой идентичности. В терминах Дхаммы это боль, стресс, горе и отчаяние, связанные с телесным существованием: неизбежность болезни, распада и гибели этого тела вместе с воплощенной в нем личностью. Таким образом, воображаемый процесс смыслотворчества - это акт сопротивления изменению и смерти.

    Когда все вышесказанное понято, становится ясным значение сновидений, которое можно обнаружить в самом зародыше сновидения-образования. На определенном этапе интерпретации, как выясняется в ходе анализа, образы сновидения перестают порождать смысл. Таким образом, субъект исчерпывает потенциал Воображаемого и вступает в Реальное. Отсюда - шокирующее, ужасающее и невыносимое, или... с правильным гнозисом и правильной практикой можно научиться умело пребывать в Реальном. Последнее включает в себя Дхамму, понимание тела и энергии, изучение природы ментальных осквернений и совершенствование способности внимания.

    Действительно, сны - это "королевская дорога в бессознательное", но бессознательное - это лишь точка входа.

    Пусть все существа будут здоровы!

    Между двумя половинами истины существует структурный разлад, близость и/или отсутствие взаимопонимания. Сформулированная истина всегда будет содержать элемент вымысла, который делает насилие над другой половиной истины, остающейся неоформленной в Реальном, и скрывает ее. По этой же причине нельзя найти вторую половину души в объекте любви, а только в пустой половине сердца, которую любовь как знак представляет.


    - Рауль Монкайо, Практика Лаканова Психоанализа


    Не без (бессознательной) причины мы стремимся к любви.

    На уровне Воображаемого не существует иной любви, кроме нарциссического обожания собственной одинаковости в другом.

    На уровне Символического это набор качеств, найденных в другом, которые считаются приемлемыми и, следовательно, любимыми - эго-идеал, нюансированный воспитанием. На уровне Реального - это непознание, принятие недостатка, подведение непостижимого под "просто это" и отказ от идеализма. Отсюда, из этой любви в Реальном, возникает близость шанса для безусловной благожелательности к различию - “друговости” другого.

    Здесь есть не только любовь, не опирающаяся на воображаемые-символические условия, но и экспансивная открытость деперсонализирующему "savoir" или знанию, лишенному дискриминирующей избирательности суждений. Именно здесь возможно подлинное "слушание", но цена за него - отказ от привязанности к идеализированному объекту любви.

    Истина в Реальном, которая, как отмечает Монкайо, не связана с теорией, то есть с "вещностью" феноменов, структурированных посредством языка, теряет свою условную, сразу же пронзительную красоту. Парадоксальным образом она может быть вновь обретена в бессмысленном измерении языка, чистом означающем, лишенном смысла, которое совершенно недвусмысленно указывает на ту "пустую половину сердца", которую не может заполнить ни один идеальный партнер.

    Настоящая любовь, таким образом, обнаруживается в субъективизации причины собственного желания: не в любви к себе как к эго, а в субъективной обездоленности, которая разрушает повторение самоистории и проникает в драйв, не украшенный атрибутикой личности, симптомов, верований или систем практики. Субъективированное таким образом желание больше не нуждается в костылях требования другого, чтобы течь. Человек больше не нуждается в запрете или одобрении другого, ему больше не нужно восставать против желания другого или сводить счеты с травмирующим его jouissance.

    Благословение любви в том, что можно просто быть, исполненным и неограниченным, и в то же время быть способным отдать другому то, чего у самого нет.
    Настоящее в Любви
    Потребность в исцелении часто возникает из-за потери чувства целостности.

    При ощущении целостности человек действует как единое целое. Движения происходят мгновенно и не требуют особого осознания. Тело переживается как приятное, разум не склонен задаваться вопросами. Онтологически целостность проистекает из ликующего отождествления с образом и желанием другого на стадии зеркала. Моторный контроль, объединение разрозненных соматических интенсивностей и чувство мастерства возникают из этого. Кстати, этот образ себя как завершенного является основой эго.
    Именно тогда, когда этот образ себя разрушен, возникает потребность в исцелении, которую в данном случае можно интерпретировать как потребность в восстановлении нарушенной целостности. Разве некоторые терапии не представляют исцеление как возвращение к целостности? Именно так работает рынок психосоматических, холистических, интегративных терапевтических методик. Ощущение целостности продается.

    Очевидно, что если принять во внимание психическую причинность, то разрушение эго-целостности неизбежно, а ее восстановление - регрессивно. Таким образом, пытаясь восстановить целостность с помощью умной, длительной и дорогостоящей терапевтической работы, человек лишь скатывается в состояние зависимости от образа и желания другого. Очевидно, что это состояние хорошо обеспеченной несвободы.

    Эго нужно только в годы становления, чтобы обеспечить основу для личности, которая является чем-то вроде липкой штукатурки, чтобы скрыть первоначальную беспомощность, отсутствие навыков управления своим умом и неспособность противостоять дуккхе телесной фрагментации. Обретя эту реплику стабильности, человек становится пригодным для основ выживания. Однако эго не способно к подлинному счастью.

    Мнение о том, что болезни тела можно преодолеть, реализуя свой максимальный потенциал или следуя своим мечтам, основано на заблуждении о целостности. В то время как основой для застоя ци является неосуществление стремлений души, может также иметь место непонимание того, в чем заключаются эти стремления. Довольно часто это происходит из-за того, что изначальное чувство эго-тотальности путем привязанности вмешивается в движение души к Духу. Попытка смягчить эти привязанности с помощью терапии, основанной на слиянии, - ошибочный путь.

    Вот что я считаю терапией, основанной на слиянии: любая модальность, которая не рассматривает чувства, восприятия, ментальные формации, сознание и тело как несоединимые. Другими словами, это любая модальность, которая рассматривает человека как единое целое. Я вполне осознаю, что это определение идет вразрез с большинством "пси"-подходов, за исключением психоанализа в Лакановом ключе. Это нормально. Слияние основано на нулевом уровне заблуждения, относящемся к первоначальной зеркальной идентификации с другим. Прорваться через него нелегко. Однако пытаться поддерживать его в ходе терапевтической работы - значит поддерживать заблуждение о целостности, подпитывать его, трансформировать. Короче говоря, это то, что в буддийской традиции называется "жаждой становления" (Пали, бхава-танха).

    Правильная практика заключается в том, чтобы разрушить составляющие этого "имени и формы" (Пали, нама-рупа), которыми являются чувства, восприятия, ментальные образования, сознание и тело, увидев, что они не содержат никакого "я" и не переплетены друг с другом. Детерминизм, с помощью которого чувства, восприятия и ментальные образования вызывают изменения в теле, основан на неправильном восприятии этого тела сознанием как самости.

    Это заблуждение - всего лишь еще одна ментальная формация, с помощью которой человек получает право собственности на тело как на себя. Именно это позволяет нам наслаждаться телом, находить историю своего становления захватывающей и приятной, и именно это позволяет нам хотеть исполнить свои мечты, делая опыт этого тела все более увлекательным. Именно поэтому мы с удовольствием вызываем становление других, то есть производим на свет детей, потому что это дает нам новые тела, которые мы можем присвоить и посвятить им свои мечты, тем самым разыгрывая великий спектакль Самсары за гранью смерти. Все это хорошо, пока мы не сталкиваемся с разрушением, распадом агрегатов, потерей близких и неизбежной разлукой со "всем, что является моим, любимым и приятным". Но даже тогда многие из нас не пробуждаются к осознанию вездесущности дуккхи в этом стремлении к жизни.

    Когда эти агрегаты (Пали, кханда) рассматриваются отдельно друг от друга, они больше не входят в процесс становления. Процесс становления полностью прекращается для того, кто постоянно видит безличностность, обособленность, преходящесть и неудовлетворительность агрегатов.

    Будда завершил свою первую в истории проповедь именно этими словами:

    "Мое освобождение непоколебимо.
    Это мое последнее рождение.
    Больше становлений не будет".

    Как видим, терапевтические методы, ориентированные на целостность, прямо противоположны пути трансценденции, который основан на мудрой дискриминации, направленной на разрушение детерминизма "становления кем-то". Вот почему такие терапии никогда не станут дополнением к духовной практике. То, что полезно для духовной практики, так это жесткая проверка фантазий, которые мотивируют наше стремление к самореализации. В западной среде только Лаканова психоаналитическая практика способна на такую глубину различения, но даже она лишь дополняет духовное развитие.

    Пусть все существа будут свободны от заблуждений!
    О терапевтических методах, основанных на слиянии
    О психическом здоровье
    С этой точки зрения бесполезно пытаться улучшить психическое здоровье "я" - вся эта конструкция является причиной психического заболевания. Вместо этого человек работает над искоренением причин стресса с помощью добродетели, самадхи и проницательной мудрости.

    Добродетель: поскольку с "собой" ничего нельзя сделать в плане исцеления, мы можем, по крайней мере, попытаться не причинять боль, вину и угрызения совести, чтобы пребывание в этом приобретенном "я" было если не приятным, то, по крайней мере, терпимым. Для этого мы практикуем воздержание от убийства, воровства, сексуальных проступков, лжи и употребления интоксикантов.

    Самадхи: ум, свободный от угрызений совести, в котором можно пребывать, позволяет просто оставаться с самим собой, превращаясь таким образом в объект, в который может быть поглощено осознание. Постепенно объединяясь в концентрации с последующим прекращением как ментальных состояний, так и тела, ум обретает энергию, рожденную неподвижностью, чтобы созерцать само затруднительное положение заблуждающегося самоотождествления.

    Проницательная мудрость: объединенное осознание ума переносится на ментально-физические совокупности как объекты для созерцания. Человек различает тело, чувства, восприятия, ментальные образования и сознание чувств как отдельные "кучи" (Пали, кхандха), тем самым искореняя тенденцию эго сваливать их в одну большую кучу как сложное "я".


    Ясно видя, что чувства, хотя и возникают в зависимости от тела, находятся не в теле, а в уме, человек развивает выносливость, основанную на мудрости, которая совершенно отличается от выносливости, основанной на физической полноценности. Разделив таким образом явления с помощью различения, человек созерцает их природу непостоянства, неудовлетворительности и бескорыстия в соответствии с випассаной, тем самым развивая ясное видение, знание и, следовательно, способность отпускать явления.

    Результатом этой практики является освобождение (пали, вимутти) - неотождествление, распутывание, отвязывание от вовлеченности в ментально-физические явления, которая была вызвана заблуждением относительно их "самости".

    Нет нужды говорить, что результаты этой практики выходят за рамки обыденной категории психического здоровья и приближаются к трансцендентной категории пробужденности.

    Пусть все существа обретут освобождение!

    Существует общепринятая категория "психическое здоровье", под которой обычно подразумевается удовлетворенность собой, отсутствие тревоги, внутреннего конфликта, волнения, отчаяния или любых других диссонирующих психических состояний, вызывающих стресс. Идея заключается в том, что психическое здоровье нужно достигать и поддерживать так же, как и физическое. В случае с последним вы обращаетесь к терапевту, а в случае с первым - к специалисту из области “пси"- модальностей. Так устроен мир.


    Однако для практикующего на пути культивирования подход к психическому здоровью иной.


    Неудивительно, что дуккха (стресс) ума и тела распространена повсеместно. Эффективная борьба с дуккхой подразумевает искоренение ее причин, которыми являются заблуждение, отождествление тела и ума с самим собой, праведный гнев, требующий защиты, поддержания этого отождествления, и алчная жадность, требующая сделать его еще лучше, более цельным, близким к совершенству. Таким образом, "я" и "мое", привычно поддерживаемые через заблуждение, являются причиной дуккхи.

    Наслаждение Cмыслом

    Эго функционирует как хранилище смысла. История, относящаяся к "я", наделяется либидо, делая разрозненные факты и события значимыми. Этот смысл, в свою очередь, укрепляет чувство "быть кем-то". На основе сформированного таким образом самовосприятия человек различает явления.


    Это устойчивое самовосприятие является точкой опоры субъективности, ядром "мира" человека. Однако если смотреть на него непредвзято, то это всего лишь формация среди других формаций ума. Известная как "саккайя дитти" или “взгляд основанный на самости", она наблюдается и отбрасывается в рамках третьей основы полноты ума (Пали: сатипатана Рвипассана) - ментальных формаций.


    Однако для того, кто не обучен пути практики, не будет сознательно направленных усилий на отказ от самореференции, что приведет к обычному мирскому процессу построения, восстановления и укрепления чувства обретенного "я". На пути мира, эго наслаждается до такой степени, что человек очарован собственной историей, влюблен в себя.
    Однако другая сторона этого - быть пауком, попавшим в собственную паутину аффектов, потому что все, что доставляет удовольствие, вскоре проявляет свои привлекательные качества в соответствии с принципом jouissance.
    Наслаждаться собой и быть погруженным в рутину повторения истории себя - две стороны одной медали. Чтобы преодолеть эту рутину, человек вынужден открывать новые смыслы, нюансы и цвета существующей истории себя, писать новые истории, перетасовывать компоненты истории, чтобы под новым углом воспринять ее смысл.

    Художественная визуализация опыта "я", связанного с повторением, травматизацией, афанизисом (исчезновением) и прозрением, считается высоко ценимым, искусным способом переработки психопатологических симптомов, которые неотделимы от "бытия кем-то". Однако все это составляет "мир" и происходит в Самсаре.

    Для тех, кто не видит убежища в этом мире, синтомическая обработка привязанности к чувству собственного "я" и степени удовольствия, которое оно дает, больше не приемлема. Уже было замечено, что такое прибежище небезопасно. Вечно разрушающаяся природа драмы повторения, переоткрытия и переписывания воспринимается как утомительное и изнурительное испытание. Увидев это, человек практикует отказ от вовлеченности в самоисторию, что равносильно отказу от “наслаждения смыслом" (jouissense): отказ от получения катарсического удовольствия от смысла, который имеет отношение к самому себе.

    Перестав очаровываться смыслом, человек не должен испытывать гнев по отношению к тому, что противостоит его самоощущению. Впоследствии пелена заблуждения о том, что "кто-то есть", растворяется, поскольку нет нового топлива для разжигания огня самоидентификации. Таким образом, однозначно, человек стремится к освобождению.

    В кругах тех, кто занимается духовной культивацией, часто говорят о мастерах, мастерстве и достижении. Полезно разложить эти термины по полочкам и выяснить глубинные причины поиска мастерства.


    Начнем с того, что невротическим субъектам структурно предопределено искать мастерство в другом. Благодаря функционированию S1 - ключевого означающего в психике невротика - вся "реальность" измеряется по жестко установленному стандарту. Для обсессивных и истерических невротиков такими стандартами являются определенная система означения или определенный способ желать.


    Невротический субъект считает себя неполноценным в отношении воплощения качеств данной системы или модальности желания.
    Фундаментальная фантазия невротика такова: "Как только я выполню требования системы/желания, которыми меня наделил другой, все будет хорошо". Следовательно, невротики фантазируют об отсутствии недостатка в тех других, которые, как считается, в совершенстве воплощают искомые качества. Другой, который таким образом устанавливается в позицию мастера, воплощает S1, что гарантирует постоянство психической реальности невротика. Нетрудно понять, что упомянутый "мастер" является продуктом фантазии невротика. Однако было бы ошибкой недооценивать стабилизирующие свойства S1. Именно его наличие отличает невротиков от первертов, субъектов психоза и аутизма.

    Для человека с перверсивной структурой ситуация радикально противоположна: такой субъект не признает недостатка в себе, но слишком ясно видит его в другом. Извращенный субъект воплощает полноту либидинального бытия, отказываясь подчиняться "кастрирующему" качеству мастера-означающего. Как таковые, "нет" и "имя" отца ниспровергнуты этим субъектом, что впоследствии дисквалифицирует любые системы означания или способы желания, исходящие от Другого, как способные дать ответ на первобытные неудовольствие на уровне драйва. В этом отношении извращенный субъект осознает, что "нет Другого в Другом", то есть, в языке и культуре не существует окончательного и совершенного метода избавления от присущих жизни страданий.

    Более того, не существует окончательного "мастера", который мог бы предоставить такой метод. В результате остается перверсивный субъект по отношению к всепоглощающему давлению влечения, которое необходимо устранить. Поскольку опора на "нормальный" невротический способ подчинения требованиям культурного и религиозного S1 отсутствует, извращенный субъект создает свой собственный "закон". Такой "закон" может хорошо регулировать либидинальное давление субъекта. Однако он не будет законом на уровне Дхаммы по очевидным причинам, поскольку является выдумкой непросвещенного ума. Критическим следствием такого развития событий является то, что перверт, который самостоятельно овладел "мастерством" влечения, излучает ауру удовлетворения для невротических субъектов. Действительно, перверт воплощает в себе именно то, что ищут невротики: отсутствие недостатка. Для невротика "закон" перверта гарантирует беспредельное наслаждение.

    Исходя из этой структурной совместимости, нетрудно понять, как некоторые люди могут оказаться в положении мастера, окруженного последователями, не развив при этом реальных навыков, ведущих к достижению плодов культивирования.

    Возникает вопрос, как отличить истинного мастера от того, кто воплощает перверсивный "закон". Ответ далеко не прост. Чтобы суметь различить истинное достижение, человеку (при условии, что он невротик) прежде всего необходимо проработать фундаментальную фантазию, которая мешает ему увидеть нехватку в другом. Почему мы считаем, что некоторые другие совершенны? Почему мы думаем, что другие все уладили, а мы в чем-то неполноценны? Это предположение проистекает из стремления невротиков уступить требованиям другого. Потребность в том, чтобы некий "другой" передал нам родословную, метод, обряды перехода и ключ к избавлению от страданий, обусловлена невротической структурой, построенной вокруг S1. До тех пор, пока эта непредвзятость S1 не диалектизирована, пока ее жесткость не растворена, человек будет перескакивать от одного "мастера" к другому, переходить от одного метода к другому, возможно, смешивать методы, чтобы выполнить требования S1 "целостно". И все же человек не сможет напрямую столкнуться с присущим ему присутствием страдания и нехваткой содержащейся в нем.

    Способность искренне видеть нехватку в другом, не становясь слепым к нехватке в самом себе, возникает через разочарование, сопровождаемое чувством неотложности (Пали, самвега). На этом этапе человек начинает видеть Дхамму воочию и справляться с дуккхой, познавая ее в реальности. Как правило, это происходит как кризис личности, крушение парадигмы восприятия и характерное разрушение субъективной реальности. Пройдя через этот процесс, не принимая другого S1, чтобы утихомирить разрастающееся беспокойство в своей психике, но вместо этого полагаясь на Дхамму для управления собой, что включает в себя регулирование тела, энергии и умственных качеств, человек вновь обретает самодостаточность, которая больше не требует мастера, чтобы направлять его.

    Только с этой позиции можно по-настоящему распознать другое существо, прошедшее через огонь очищения. До этого человек видит только свои идеалы, воплощенные в ком-то другом. Следует ли из этого, что для того, чтобы познать мастерство в другом, нужно самому овладеть мастерством? Я бы сказал, что да.
    О Необходимости Мастеров

    Симптомы невроза строятся таким образом, что сексуальные или агрессивные импульсы подавляются на различных сознательных основаниях. Это подавление приводит к любопытной форме "неудовлетворяющего удовлетворения” - удовлетворения под видом страдания - которое Лакан назвал jouissance. Как говорит Фрейд, пересматривая структуру симптомов:


    "У нас есть все основания полагать, что ощущения боли, как и другие неприятные ощущения, граничат с сексуальным возбуждением и вызывают приятное состояние, ради которого субъект даже охотно будет испытывать неприятные ощущения боли".


    Вышесказанное справедливо для длительной обусловленности невротических симптомов - разум учится извлекать удовольствие из различных форм лишений. В противном случае, если человек обучен медитативной культивации, внимательное отношение к боли и ее исследование постепенно приносят облегчение.

    Если предположить, что у всех существ есть врожденное желание Ниббаны, то есть избавления от стресса, то врожденный механизм наблюдения и исследования боли с последующим растворением последней также присутствует в каждом. Возможно, это лучший способ объяснить невротические затруднения, чем извлечение сексуального удовольствия из боли, что не что иное, как извращение и довольно угрюмый взгляд на природу человека. Печально, что страдание не разрешается успешно с помощью осознанности и мудрости, а вместо этого вливается в либидо, чтобы извлечь из него сомнительный вид удовольствия, как это делают невротики со своими подавленными телесными импульсами.

    Как только квота травматического опыта превышает допустимую, из страдания извлекается извращенное удовольствие, чтобы защитить психику от сокрушительной встречи с Реальным. Выстраданное удовольствие лучше, чем афанизис (исчезновение субъекта). Оно возникает из-за отсутствия ясного понимания и осознанности в отношении дуккхи, тела как оно есть, и состояния ума, озабоченного импульсами тела.

    “Ужас перед собственным удовольствием, о котором человек не подозревает", как Фрейд определил jouissance в своем знаменитом обсессивном пациенте "человеке-крысе", здесь вторичен: человек с ужасом осознаёт презренное состояние своего ума - совесть, которая также предположительно присуща каждому разумному существу, заявляет о себе.


    Обнаружив извращенное удовольствие, можно быть уверенным, что внимательность (сати), ясное понимание (сампаджанья) и мудрость (панья) утрачены. Именно это, а не вытеснение, является отличительной чертой невроза - потеря способности понимать вещи такими, какие они есть, когда количество чувственных импульсов превышает предел, который может обработать психика.

    Возвращая ум в тело, впитывая его в тело и пребывая с умом в теле, мы можем заново интегрировать эту потерю себя, тем самым облегчая симптомы невроза.
    О Симптомах Невротиков
    Момент сам по себе является таковым. В момент, лишенный мыслей, инь и ян уравновешены, следовательно, он таков как есть. Однако такая сущность момента беспокоит ум, нацеленный на становление, поэтому ум приписывает моменту смысл.

    Различимые таким образом качества не присущи моменту, а сфабрикованы. Движение, возникающее при этом, не является естественным, оно надумано.

    Поразмыслив над тем, что могло бы произойти естественным образом, человек пропускает этот опыт через базу данных своих воспоминаний и приобретенных знаний, тем самым приписывая опыту смысл.
    Столкнувшись с переполняющими чувствами, человек выбирает разум, отказываясь от сердца. Осознав причину своей подавленности, человек может вернуться к сердцу.
    Однако это мирской механизм преодоления.

    И сердце, и разум, и чувства, и рассудок неадекватны, потому что через них "история" человека самовоспроизводится. Историю никогда нельзя исчерпать - бессознательное не может перестать быть написанным.

    Однако можно найти неподвижность и провести в ней достаточно времени, чтобы связи внутри "истории" начали разрушаться. Больше не разветвляясь, ум отдыхает, сердце исцеляется, тело восстанавливается. Это трансцендентный механизм преодоления.

    Один из способов обрести тишину - проследить за ассоциативным разворачиванием бессознательной мысли до ее завершения в Реальном. В точке застревания, где ассоциации наталкиваются на то, что уже невозможно объяснить, внимательность может быть впитана в тело. Однако этого не произойдет, если ум лишен смирения.

    Качество внимательного схождения с доверием в бессловесное пространство себя - это вход в тишину.

    Ретроактивность Смысла

    Тишина внутри Истории
    Проницательность человека может быть довольно острой в рамках его дисциплины. Но все равно это сфабрикованное знание, которое упускает суть.

    Таким образом, смысл опыта всегда имеет ретроактивную, обратную силу, поскольку он пропитан восприятием и намерениями человека, которые зависят от прошлого.

    Фабрикуя таким образом, человек упускает встречу с Настоящим.
    Чтобы правильно понять это, нам следует заглянуть в психическую структуру человеческой субъективности.

    Как человеческие существа, мы зависим от другого. Воспитываясь, мы проходим через Другого наших непосредственных воспитателей, принимая их образ и желания, а также через Другого языка и культуры, принимая в себя совокупности личностей, сфер интересов, вероисповедания и практического навыка. Именно здесь, на уровне Другого, мы отождествляем себя с тем, что приносит нам чувство удовлетворения наших заветных устремлений. Именно здесь мы так часто совершаем ошибку, "путая перст указующий на нее с Луной".

    Поскольку наша идентичность так неразрывно связана с идентичностью важных для нас людей, мы склонны путать ожидаемые результаты путешествия нашей души со средствами их достижения. Так, мы путаем человека, воплощающего определенные добродетели, которые мы восхваляем, с результатом воплощения этих добродетелей в себе. Мы путаем метод, направленный на развитие этих добродетелей и качеств, с конечным результатом жизни прожитой в соответствии с этими добродетелями и качествами. Короче говоря, мы путаем средства достижения реальности мира и свободы с этой реальностью. Это и понятно, ведь мы не имеем ни малейшего представления об этой Реальности.

    Поскольку наша приобретенная личность, то есть психика и ум, обусловленные Другим/Другими, лелеет чувство тотальности и комфорта, которое приносит отождествление с учителями и методами и привязанность к ним, мы склонны забывать, что данный метод или учитель - не наша цель, а лишь одно из средств ее достижения.

    Всякий раз, когда мы чувствуем, что зависим от определенного вероучения, пути или учителя, защищаем их и догматизируем, самое время заглянуть внутрь себя, ибо именно это мешает нам увидеть реальность свободы.

    Пусть все существа освободятся от зависимости от того, что ложно, и устремятся к истинному!
    Нет Другого
    Не существует всемогущего и окончательного Другого на пути культивирования.

    Что это значит?

    Это значит, что нет ни величайших учителей, ни верховных гуру, ни совершенных систем, ни лучших методов, ни того, кто мог бы дать окончательный ответ на поиски вопросы субъекта, стремящегося к исполнению своих заветных устремлений.

    Как же так?

    Трудно преуменьшить, насколько желание другого определяет внутренние мотивации человека.


    Появившись на свет через образ и желание другого, человеческие субъекты, независимо от их структуры, зависят от этого желания. Именно это желание толкает человека к действию или сопротивлению ему. Именно фрустрация или сопротивление этому желанию лежит в основе депрессии, торможения и неудовлетворенности. Однако почти никто не свободен от этого желания, то есть, почти никто не свободен в своем выборе.


    Несмотря на то, что образ другого включен в эго в качестве основы для формирования соматосенсорики данного индивида, слова, предписания и желания другого имеют решающее значение для того, чтобы заставить субъекта быть определенным "кем-то".
    В частности, те аспекты суперэго, которые связаны с осуждением, порицанием, пренебрежением, ожиданиями, короче говоря, условиями, которые необходимо выполнить, чтобы заслужить любовь и принятие другого, являются широко распространенными скрытыми двигателями, которые "управляют" субъектом.

    Однако как желания эти аспекты безвредны. Они приобретают вредное качество, когда их путают с требованием, преследованием или истязанием направленным на тело субъекта.

    Например, невротики путают желание другого человека с требованием и изводят себя, пытаясь его исполнить. Таким образом, желания родителей, идеалы общества и устремления религии становятся кнутом, который постоянно подталкивает субъекта к жизни и достижениям. Для субъекта психоза желание другого является преследующим, так как оно не может быть достаточно наименованно посредством разделительных означающих, структурирующих Символический регистр. Это желание воспринимается субъектом психоза как постоянное покушение на само существование субъекта. В качестве формы защиты от этого желания субъект психоза воздвигает стену заблуждений (delusion) - систематическую у параноиков и разрозненную у шизофреников. В то время как субъекты аутизма полностью отписываются от желания другого, переживая его как истязающее на уровне своего либидинального тела. Аутист не входит в порядок означающих, который несет в себе желание другого, что позволяет ему быть в некотором роде изолированным, но не свободным, поскольку вместо порядка (невротического) языка должен быть построен другой порядок речи.

    Ни одна структура, таким образом, не принимает желание другого только за желание. По разным причинам желание другого имеет более тяжелый вес для субъекта в той степени, в какой само отношение к нему определяет психическую структуру.

    Мы можем, однако, выдвинуть гипотезу о структуре, которая принимает желание за то, что оно есть - просто желание. Что такое желание, как не поток стремлений? Взятое как таковое, не преувеличенное, оно просто является энергией раскрывающегося аспекта человеческой души - Хун (魂) - которая стремится к самовыражению и развитию. Взятое несерьезно, желание другого перестает быть рабовладельцем, агентом слежки или маньяком, а просто остается потоком, в который субъект может влиться по своему желанию или выйти из него.

    Осознав природу желания, можно провести базовую дифференциацию. Есть

    - желания, связанные с миром
    - желания за пределами мира.

    Мирские желания - это поток энергии, поддерживающий Самсару. Желания за пределами мира - это те, которые поддерживают Путь к свободе от Самсары.

    Природа двух из них различна: один стремится передать знание и добродетель жизни, другой - добродетель и метод практики, ведущий к трансценденции жизни.

    Необходимо выбрать, какой поток желания преследовать. Хотя невозможно практиковать два потока одновременно, можно жить в мире и практиковать Путь, ведущий за пределы мира. Здесь очень важна ясность в отношении своих устремлений. Человек может жить в мире, заниматься мирскими делами, но его тяга направлена на то, что выходит за его пределы.

    Основная особенность этой тяги в том, что она оставляет человека в пространстве непринадлежности: не завися от стремления другого к миру, человек является выпавшим из него. Здесь очень важно иметь хороших друзей на Пути. Эти люди - редки и искренни, поскольку они разделяют желание освободиться от мира и имеют стойкость, чтобы идти к освобождению. Они могут дать мудрый совет и оказать поддержку, которая поможет справиться с чувством непринадлежности. Однако в своем стремлении не стоит полагаться на их желания, а лучше оставаться верным своим стремлениям и усилиям. Прояснив свою позицию по отношению к желаниям другого, человек может свободно проявлять самые сильные желания своей Души.
    О желании Другого

    Что, если сопротивление и отказ субъекта психоза от главного означающего - Имени Отца - это акт веры? Иными словами, что если именно ради отречения от мира и стремления к Божественному человек не принимает предписаний, которые делают его невротиком, заставляя вращаться в крысиных бегах соревновательного социума и забыть суть свободы человеческого бытия под небом на земле?


    Не случайно ли содержание большинства галлюцинаций субъектов психоза - это религиозный нарратив того или иного рода?


    Только ли вопрос происхождения стоит на кону? Или дело в том, что человек открылся непознаваемому, но у него не хватило ресурсов добродетели и концентрации, чтобы проникнуть в достижение трансцендентальной мудрости?

    Что, если психоз - это неудачная, но правомерная попытка прикоснуться к Божественному?

    В свете этого можно концептуализировать психоз не как "расстройство в языке”, как говорил Лакан, а как искреннее стремление к трансцендентности без опоры на существующие парадигмы. Задача грандиозная и недостижимая. И все же, если читать христианских пророков, разве их речи не являются потоком высокоаффективного, раскрывающего массовое бессознательное того времени, но при этом галлюцинаторного повествования? Тем не менее, они решают задачу трансцендентного духовного освобождения вразрез с доминирующими дискурсами иудаизма и римского законодательства.

    Таков и проект психоза: проложить новый путь и позволить душе парить там, где раньше был удушающий застой, вызванный жесткостью всеобъемлющего доминирующего дискурса.
    Взгляд на Психоз

    Причин, по которым хорошая дружба приравнивается Буддой ко "всему духовному Пути", множество.


    Главная из них - постоянство. Признавая и ценя друг друга, друзья создают непрерывность, которая сохраняется. Один из аспектов осознанности - это памятование: отслеживание потока событий. Друзья, поддерживающие последовательные отношения друг с другом, гарантируют, что никто не забудет и не "потеряет берега".


    В современном мире мимолетных связей, быстрых сделок и случайных встреч все реже удается установить и поддерживать постоянные отношения с людьми. Приверженность такому ответственному делу, как духовная практика, требует предельной последовательности, но так, чтобы она не была вынужденной. Дружба позволяет добиться такого не принудительного постоянства, когда быть рядом друг с другом в хорошие и плохие времена - это хорошо.
    Еще одна причина - принятие. Находясь рядом с другом, человек находится в поле принятия его личности. Это не принятие своего плохого поведения и неприглядных черт характера - хороший друг подтянет его в этом вопросе, - а принятие своих особенностей, привязанностей и недостатков, слабых мест и тех частей, которые причиняют боль. Это принятие работы, которую еще предстоит сделать. Друзья дают друг другу пространство для роста и обучения, создавая его вместе.

    Следующая причина заключается в том, что хорошая дружба лишена привязанностей и проекций, которые обычно имеют место в интимных отношениях. В то время как романтические партнерские отношения сильно отягощены привязанностью и перекладыванием вины из-за интенсивной природы эмоций и сексуальности, дружеские отношения свободны от подобных вещей, что позволяет достичь ясности и доверия. Редко когда под давлением неразрешенных эмоциональных проблем и сексуальной жажды в романтических отношениях могут возникнуть ясность и доверие, если только партнеры не работают над собой по отдельности или вместе в рамках терапии и не являются достаточно зрелыми, чтобы справиться с натиском всплывающего бессознательного материала. Именно поэтому романтические партнерские отношения являются более мощным средством приведения пары к реализации Души, но в то же время и более опасным. Дружеские отношения, однако, позволяют пройти более постепенный путь, сравнительно лишенный потрясений.

    Помимо многих других причин, эти три - постоянство, принятие и свобода от запутанности друг в друге - являются главными в том, чтобы сделать дружбу всем Путем.

    Пусть все вы найдете и сохраните хорошую дружбу!

    (На рисунке выше изображены Святые апостолы Павел и Петр в братских объятиях)
    Хорошая Дружба
    Нейроотличие и пути к культивации
    В этом мире есть люди, которые не вписываются в общество. Обычная ткань общества не вмещает их. И все же само их существование меняет эту ткань.
    Принятие "инаковости другого" - это трансформационный акт и путь к принятию на социальном уровне.

    Однако когда речь идет о духовном развитии, инклюзивность и принятие инаковости - это лишь первые шаги. Чтобы пойти дальше, необходимо очистить поведение, накопить добродетели, управлять энергией и тренировать ум, чтобы стать пригодным для работы по обожествлению.

    В то время как нейроотличные и нейротипичные - это субъекты, которые невероятно особенны и уникальны в своей сущности, что заслуживает принятия, в духовном культивировании существует определенная линейность практики, которая приносит результаты. В рамках этой практики у человека должны быть развиты качества, от которых зависит, сможет ли он остановить ум и вобрать внимание, несущее энергию, в объект, чтобы прикоснуться к Душе, или нет.

    Независимо от того, является ли человек аутистом, биполярным, имеющим пограничное расстройство, с множественной личностью, субъектом психоза, переживающим посттравматический стресс, обсессивным, истериком, первертом или страдающим фобией, именно то, что он делает, что говорит и какие психические состояния порождает в каждый момент времени, определяет, подходит ли он для духовной культивации или нет.

    Традиции практики не обобщают, когда придумывают незыблемые правила, такие как наставления или заповеди, руководства по поведению, методы обучения, списки обязанностей, которые нужно выполнять, и качества, которыми нужно овладеть. Они просто излагают Путь - то, как поступали мудрецы далекого и близкого прошлого. Они не адаптируют эти руководства специально к определенному типу нейроотличных или нейротипичных субъектов, поскольку идея состоит в том, что Путь - это нечто более глубокое, фундаментальное и вневременное, чем сложные особенности данной конечной субъективности. Именно субъективность должна быть нюансирована, оспорена и преобразована посредством культивирования Пути, чтобы превратить человека в того, кто способен обрести его плоды.

    Путь больше, чем субъект. Однако эту максиму все еще трудно проглотить в условиях современности, когда индивидуализм, уважение к личному выбору и идентификации, которые чаще всего отражают привязанности, являются нормой, которой следует придерживаться.

    По этой причине разумно различать мирские и немирские способы практики.

    В мире мы должны делать все возможное, чтобы приспособить членов общества с нейроотличием, предоставляя им равные возможности, альтернативные решения, создавая рабочие места, обеспечивая культурную, языковую и психологическую среду, в которой все существа могут жить, выражать себя и служить друг другу. Путь мира заключается в создании подходящих рынков для каждой группы интересов и привычек психического функционирования, то есть путь мира это бизнес по извлечению прибыли из инаковости.

    В то время как вне и вопреки миру существует еще одно подземное течение, которое течет в противоположном направлении от поверхностных мирских ценностей, то есть от "становления". Стремление "стать кем-то", исполняя свои мечты или достигая своих целей, - вот правильный способ существования в мире. Однако для тех, кто стремится пойти дальше и выйти за пределы мира, существуют иные мотивы. Эти мотивы и ориентиры составляют более глубокое течение жизни, смею сказать, более проникновенное, более фундаментальное.

    Независимо от нервно-психической конституции человека, подземное течение духовной культивации остается универсальным: развивайте добродетель, отказывайтесь от неблаговидных поступков, очищайте физическое, словесное и умственное поведение, управляйте умом, развивайте различение, достигайте неподвижности, абсорбируйте внимание объект, который даст вам доступ к тому, что не является ни умом, ни телом, отдайтесь этому, и пусть оно преобразит вас. Независимо от "привкуса", который придают этой практике культура, ритуалы и обычаи той или иной традиции духовного развития, эти шаги остаются неотъемлемыми для любого пути и применимыми к любой субъективности.

    Однако в наши дни я часто вижу, как люди пытаются приспособить эти принципы к своему собственному субъективному складу ума, изобретая новые методы культивирования или извращая эти принципы в соответствии со своим стилем привязанности. Это напоминает мне сцену из сериала "Светлячок", когда Ривер взяла и "починила" Святую Библию Шепарда, заявив, что она "сломана". Видя это, Шепард говорит ей, что вера заключается не в том, чтобы что-то исправить, а в том, чтобы принять эти принципы и позволить им изменить нас.

    СМОТРИТЕ ВИДЕО ЗДЕСЬ>

    Терапия, саморазвитие и культивирование

    Терапия и саморазвитие - это не одно и то же. Однако многие терапевтические подходы занимаются именно последним. Распространена и обратная ситуация: люди ищут исцеления в подходах, предназначенных для саморазвития, тогда как им следовало бы обратиться за терапевтической помощью. Более конкретный пример: посещение занятий цигун, йогой или религиозного учреждения, чтобы разобраться со своими травмами. Или, например, обращение к психотерапевту за советом по поводу своего жизненного пути.


    Неразборчивость в плане компартментализации является источником путаницы: когда терапия и саморазвитие смешиваются, человек вполне может продолжать "залечивать внутренние раны", думая, что это поможет ему продвинуться в жизни или даже прикоснуться к чему-то трансцендентному. В то время как на самом деле за исцелением и внутренним развитием стоят совершенно разные механизмы, а за духовной практикой - еще один.


    Во многих случаях терапия не нужна, но бывают случаи, когда она необходима, например, после острых разрушительных опытов, подрывающих непрерывность самоощущения.

    Когда она необходима, она не должна быть долгосрочной: как только интеграция завершена, нужно двигаться дальше, иначе через терапию происходит усиление чувства поврежденного "я". Более долгосрочные трансформационные практики - это путь саморазвития, который может перерасти в духовную практику, а может и не перерасти.
    Это происходит потому, что "я", будучи конструктом, лишенным неизменной сущности, может развиваться только до определенного порога, после которого оно рушится в одержимость собой, смятение и либо нигилистическое отречение от мира, либо грандиозное утверждение значимости себя. Терапия, оставаясь делом “я”, рискует попасть в те же ловушки, вкладывая внимание в то, что происходит на преходящем уровне идентичности, и, вместо того чтобы помочь ей раствориться, закрепляет ее, заставляя человека оставаться в терапии годами, постоянно "перетасовывая" компоненты внутренней субъективной конституции.

    Здесь важно дифференцировать терапевтические модальности, поскольку некоторые из них при ближайшем рассмотрении оказываются дисциплинами саморазвития и даже граничат с духовным совершенствованием. Лаканов психоанализ - одна из таких модальностей, которая при правильном подходе занимает годы и через глубокое исследование своих внутренних мотивов приводит к так называемому "субъективному истощению" или “доброкачественной деперсонализации".

    Последнее, по сути, является формой распутывания бессознательных узлов, которые обуславливают переживание себя как реального и длящегося, показывая вместо этого, что это переживание является причинно возникшей конструкцией, лишенной независимого существования. Из-за этого процесса и результатов Лаканов психоанализ не может быть классифицирован как терапия, но вместо этого стоит на границе саморазвития и духовного совершенствования.

    Что касается собственно духовной практики, то здесь задействован совершенно иной набор механизмов, призванных преодолеть страх, коренящийся в потере чувства самости, и тем самым открыть человеку возможность слияния с тем, что выходит за пределы идентификаций. В зависимости от традиции, этот механизм основан на работе либо с соматическим, либо с сознательным, либо с сердечным аспектами человеческого существа.