Биография доктора Евгения Тимофеева
Я родился в небольшом курортном поселке Горные Ключи в Приморском крае на Дальнем Востоке России в семье простых работающих родителей. Мой отец был архитектором и руководил отделом квартирно-эксплутационного хозяйства в одном из санаториев, построенных в поселке в советское время для людей, лечившихся знаменитыми источниками нарзана в этом регионе. Моя мать была диетологом и менеджером ресторана того же санатория. В детстве я мечтал стать архитектором, как мой отец, и встретить хорошую женщину, с которой можно создать семью, которая будет «хранить очаг» и заботиться о детях, как это делала моя мать. Однако этому не суждено было случиться.
В возрасте десяти лет я вернулся домой после игры с друзьями на улице и стал свидетелем того, как у моего отца случился инсульт. Это было началом его частичного паралича и пожизненной инвалидности. Это была первая сокрушительная встреча с тем что в психоаналитическом жаргоне называется Настоящим или Реальным, которая изменила для меня все. В одночасье идеализированный “другой”, олицетворявший совершенство, превратился в недееспособного человека.

Однако мой отец не был полностью сломлен инсультом. Он много работал над восстановлением подвижности, силы, координации и ясности внимания. Он восстановил свою независимость, смог подрабатывать случайными заработками, заботиться о доме и ферме, помогать семье и своим стареющим родителям и, самое главное, быть мне отцом. Его воля к жизни, настойчивость, трудолюбие и надежность вдохновили меня быть полезным тем, кто ищет пути через невозможное.
Узнав на примере отца, как можно безвозвратно потерять все, чем человек дорожит, я углубился в изучение главного человеческого затруднения – непостоянства – и путей работы с ним. Острое понимание непостоянства, возникшее в результате наблюдения за моим отцом, было лучшим учителем. До инсульта мой отец был спортивным, успешным и уважаемым человеком. После инсульта он потерял большую часть своего телесного контроля, средств к существованию и статуса. Границы между сознательным и бессознательным стали для него размытыми, что повлекло выплеск подавленной боли и вытесненных слов, что в свою очередь привело к разладу в нашей семье. Наблюдение за тем, как рушится и распадается то, что воспринималось как прочное и надежное, то есть семейная гармония, научило меня многому об «обратной стороне» обычных человеческих стремлений. С этого времени мне стало очевидно, что прочное счастье, мир и свобода не гарантированы в этом мире.

Примерно в шестнадцатилетнем возрасте я получил предложение от дяди по материнской линии крестится в Русской Православной Церкви. Я всегда восхищался моим дядей и уважал его за его отзывчивость, доброту, трудолюбие и мудрость. Я согласился, зная, что он хранит в своем сердце мои интересы. Однако после крещения я быстро отказался от всякой связи с Церковью, поскольку ее язык и практика еще не находили во мне отклика. Более трезвому и зрелому пониманию Христианства было уготовлено произойти позднее.
Чтобы найти выход из слишком очевидных экзистенциальных страданий, я решил путешествовать по миру и учиться у опытных людей.
Окончив школу с отличием, я поступил в университет во Владивостоке, чтобы изучать практические аспекты путешествий по специальности социально-культурный сервис и туризм. Это позволило мне посетить Китай, США, Индию и Юго-Восточную Азию.
Во время одной из таких поездок...
я получил известие о кончине моего отца. Его последние годы были отмечены постепенным ухудшением здоровья сердца. В конце концов, под давлением физической и душевной борьбы оно дало трещину, и мой отец ушел мирно, во сне. Это еще раз запечатлело в моем сознании неоспоримую истину неизбежной разлуки со всеми дорогими вещами и людьми.

Продолжая жить, постепенно накапливая опыт адаптации к разным культурам, разнообразного служения людям, изучая языки и, самое главное, практикуя искусства движения, я обнаружил практики, которые приносят действительную пользу в развитии качеств, необходимых для обретения прочных внутренних оснований.

Среди этих качеств наиболее важными были дисциплина, выносливость, способность «жевать горькое» и способность бесконечно концентрироваться на задаче. Эти качества были развиты благодаря тренировкам в Сётокан Карате и Шаолинь Гунфу. Точность, отработка метода до тех пор, пока он не преобразит самого себя, преданность делу, уважение к другим, товарищество и добрая воля перед лицом невзгод, полное выражение своей энергии — все это вытекает из практики боевых искусств.
Еще один набор полезных качеств пришел от занятий паркуром. Этика развития силы ради того, чтобы быть полезным для других, в сочетании со способом видения мира не с точки зрения ограничений, а с точки зрения препятствий, которые необходимо преодолеть, способствовал прикосновению к свободе, приближающейся к безграничной.
Занимаясь паркуром, я выходил наружу и бежал по улицам Владивостока, преодолевая любые возникающие препятствия: карабкаясь по заброшенным зданиям, взбегая вверх по крутым склонам, прыгая с крыш и лавируя среди толпы. Эта способность двигаться способами, выходящими за рамки стандартных, подкрепленная альтруистичными мотивами, помогла мне вырваться из хватки предписаний социума, языка и культуры того что в психоаналитическом жаргоне именуется “Другим”, не впадая при этом в обиду, нигилизм и уныние. Свобода выражать себя в полной мере стала прямым путем к обладанию желанием, не обусловленным “Другим".

Решив продолжить путь служения и самовыражения, я переехал в Шанхай. Я присоединился к группе друзей-единомышленников, которые основали паркур-бизнес, проводя занятия для детей и взрослых, реализую перформанс-проекты и выступая пионерами этой дисциплины в Китае. Путешествуя, практикуя, преподавая и выступая в разных местах Китая, я столкнулся с Даосизмом и Буддизмом, которые стали основными объектами моих дальнейших исследований и практики.
Вскоре после путешествия из Китая в Индию и изучения там в течение нескольких месяцев предпосылок для медитации я вернулся в Россию, чтобы навестить своих родственников и помочь матери. Именно здесь произошло еще одно сокрушительное событие встречи с Настоящим. Моя мать скончалась из-за отравления углекислым газом, когда спала в маленьком флигеле на нашем участке, потому что основной особняк сдавался в аренду группе туристов, празднующих Новый год. Остаток той зимы я провел один в нашем семейном особняке, оплакивая потерю двух моих самых дорогих людей, рисуя, танцуя и тренируясь. Я взял за обыкновение каждый день подниматься на холм рядом с православной церковью, откуда открывался вид на поселок Горные Ключи, и практиковать там тайцзицюань в тишине и свежести морозного воздуха. Многие дорогие люди помогли мне в то время, напоминая мне о даре дружбы, добродетели сочувствия и подлинной открытости сердца, которая по-настоящему познается только тогда, когда сталкиваешься с утратой.

Еще не оправившись от шрамов потери, я вернулся в Китай, чтобы реализовать еще несколько паркур-проектов и совершить путешествие к священным горам Даосизма и Буддизма. Вскоре после этого я переехал в Мельбурн, Австралия, чтобы получить докторскую степень в области практики междисциплинарных искусств.
Проект исследования, который я предложил реализовать, состоял из изучения концепции Реального разработанной французским психоаналитиком Жаком Лаканом. Разрушительные последствий встречи с Реальным, определение того, как превратить эту встречу в обогащающее и просветляющее событие стали объектом моего исследования. Изначально я выбрал боевые искусства, паркур и искусство выступления основными методами своего практически-ориентированного исследования. Продолжая работать в сфере различных двигательных искусств, включая контактную импровизацию, физический театр, традиционные транс-практики Юго-Восточной Азии и внутренние боевые искусства, я много путешествовал по Малайзии, Индонезии, Филиппинам, Индии и Китаю, выступая, делясь своими навыками и знаниями с другими, обучаясь у умелых практиков всех этих искусств.

Проект исследования, который я предложил реализовать, состоял из изучения концепции Реального разработанной французским психоаналитиком Жаком Лаканом. Разрушительные последствий встречи с Реальным, определение того, как превратить эту встречу в обогащающее и просветляющее событие стали объектом моего исследования. Изначально я выбрал боевые искусства, паркур и искусство выступления основными методами своего практически-ориентированного исследования. Продолжая работать в сфере различных двигательных искусств, включая контактную импровизацию, физический театр, традиционные транс-практики Юго-Восточной Азии и внутренние боевые искусства, я много путешествовал по Малайзии, Индонезии, Филиппинам, Индии и Китаю, выступая, делясь своими навыками и знаниями с другими, обучаясь у умелых практиков всех этих искусств.
В процессе выступления, когда действия, вызывающие опыт катарсиса стирают грань между языком и тем, что не может быть названо, выступающий дает другим то, что прежде было сокрыто.
Раскрыться с силой, интенсивностью, щедростью и восторгом перед глазами другого, выдержать петлю связи взаимного влияния зрителя и выступающего, и искренне выразить то, что возникает как у исполнителя, так и у зрителя, являлось для меня путем честности и смирения. Врать во время выступления невозможно, потому что отсутствие искренности видно сразу. Если сердце человека обнажено и искренне, его намерение состоит в том, чтобы превратить разрозненные эмоции в серию действий, которые не только эстетически прекрасны, изящны и необычны, но и раскрывают что-то близкое возвышенному, внутреннему сияния, скрытому под пеленой обыденной жизни. Выступление - это акт служения, который порождает благоприятные качества, рассеивает застой и депрессию, оживляет и вдохновляет людей.

Однако постепенно мое внимание стало смещаться в сторону тишины.

Примерно в это же время началась моя последовательная практика Буддийского пути. Встретив монаха из традиции Тхеравада в Малайзии, я прошел свой первый ретрит по практике Випассаны, который оказался одним из самых трудных опытов, которые я когда-либо пережил. Эта практика сделала стресс, связанный с материальностью и конечностью жизни, очевидным для меня. Это понимание открыло новый взгляд на Лакановское Реальное. Дело не в том, что Реальное по своей природе разрушающее и травмирующее. Скорее, именно наша диссосиация от Реального посредством фантазий, конформизма, развлечений, нарциссизма и постоянного стремления быть “кем-то” делают правду о страдании невыносимой, противостоит ей. Поэтому всякий раз, когда то что называется “дукка” прорывается через наше отчуждение в рамках обусловленной договорной реальности, нас разбивает на куски истинная реальность встречи. Продолжая практиковать в соответствии с этой точкой зрения, я постепенно устранил большинство последствий диссоциации - периодов потери осознанности при встрече с Реальным.

Первая благородная истина озвученая Буддой – это то, что мы упорно изгоняем непостоянство и связанное с ним страдание вовне, не желая ничего о нем знать, избегая его любой ценой, либо через пристрастия, зависимости, прокрастинацию, специализацию, отношения, либо просто через неведение относительно того, что вызывает тревогу и страх. Это приводит к само-ослеплению – не желая знать о себе самого сокровенного, мы смещаем осознание на что-то другое. И наоборот, если мы посмотрим на то, что вызывает стресс в теле и уме, мы заново откроем Реальное внутри. Увидев Реальное таким, какое оно есть, мы больше не разбиты, а озарены этой встречей.

Приняв с этого момента Путь Будды в качестве основного метода своего докторского исследования, я изложил практику, ведущую к открытию заново и воплощению Реального. В рамках своей диссертации я связал концептуальные структуры Лакана с Буддийскими принципами. Я показал то, как боевые искусства, паркур и искусство выступления могут применяться как «умелые методы» для преодоления пространств субъективности, иначе недоступных языку. Это продемонстрировало, как «лечение разговором», то есть психоанализ, может внести нюансы в традиционную практику Дхармы и может быть улучшено за счет работы непосредственно с телом посредством искусств движения. Междисциплинарная практика оказалась превосходной по сравнению с догматическими способами специализированных традиций в эффективном разрешении последствий травматического опыта.
Реальное является синонимом травмы...
Травма же представляет собой сложную и щекотливую тему, которой в наши дни уделяется много внимания. Взгляд на травму в рамках искусств совершенствования таков, что она является еще одним основанием для привязанности. Другими словами, травма - это наиболее осязаемый способ формирования ощущения самости. В то же время травма несет в себе потенциал для мгновенного пробуждения к истине непостоянства, неудовлетворительности и отсутствия самости в потоке казалось бы непрерывного опыта, который мы считаем самими собой. Травма создает разрыв в непрерывности переживания себя, тем самым открывая дверь к состоянию свободы от отождествлений. Это, несомненно, болезненное зрелище, однако, по завершении исследования, я пришел к выводу, что не следует отворачиваться от него, а вместо этого следует двигаться к нему, позволяя этому движению приносить облегчение и способствовать прозрению. Подход к травме без восхищения, негодования или ужаса, а со смирением, устойчивой осознанностью и капитуляцией, что ни коим образом не легко сделать, не только помогает интегрировать ее разрушительные последствия, но и предотвращает формирование вокруг нее дальнейших слоев «травмированного Я». .

Успешно защитив диссертацию, снабженную такими творческими работами как выступления и видео-практики, я почувствовал себя совершенно обессиленным. Это было не истощение от объема проделанной работы, а, скорее, форма разочарования соперничеством в академическом мире, где интеллект превращается в инструмент утверждения себя и получения признания.

Я не чувствовал в себе ни желания, ни энергии для продолжения каких-либо академических занятий, поэтому я решил работать в сфере поддержки инвалидов и людей страдающих психическими расстройствами в восточных пригородах Мельбурна, там где начинается горная гряда Ярра. Я жил на берегу реки Ярра, недалеко от крупнейшего Буддийского монастыря в традиции Тхеравада в Виктории. Я регулярно помогал в монастыре, принимал временное посвящение в монахи и практиковал Дхарму в компании хороших друзей, чьи устремления были однонаправленными с моими. Моя практика в то время состояла из випассаны, спокойного пребывания, поддержания элементов различных искусств движения, которые я изучал ранее, и множества методов совершенствования в рамках Даосских внутренних искусств. Развитие таких методов, как цигун, нэйгун, тайцзицюань, багуачжан и нэйдан, или внутренняя алхимия, оказалось эффективным для гармонизации тела, энергии и ума, приведения их в более подходящее состояние для духовного совершенствования. Работая таким образом над энергетическими и ментальными компонентами того, что составляет воплощенную реальность, а именно - Ци и сознание, - позволило мне продвинутся гораздо дальше психического уровня Реального, открывающегося посредством травмы и соприкосновения с тем, что не может быть определенно.

В этом заключается различие между психикой и тем, с чем работают посредством совершенствования. Как только основные характеристики невроза, а именно фантазии о полноте, отрицание влечения и подавление всего, что связано с материальностью и смертностью, устранены, субъект оказывается в состоянии культивировать путь и истину. На этом пути, больше не подчиняясь желанию и требованию другого, субъект непосредственно работает с телом, энергетикой, сознанием и феноменами, не рассматривая постоянно ни один из этих аспектов как «я» и «мое». Аспекты, составляющие воплощенную идентичность человека, развиваются линейно: более тонкий слой поверх более грубого, отражая тем самым универсальность и применимость пути для всех людей.
Чтобы помочь другим приблизиться к этому измерению практики, я разработал ресурс — «Воплощение Настоящего» — дабы он послужил средством для формирования тела, энергии и ума, готовя их к встрече с Душой. Сама же встреча может произойти только по милости Духа. Материалы на этом сайте основаны на моем богатом опыте жизни, преодоления внутренних и внешних препятствий в поисках пути, встреч с бесчисленными тупиками, распознавания того, что ведет вперед, и практики в соответствии с этим. Мое стремление на сегодняшний день состоит в том, чтобы все живые существа могли найти свой путь к миру и свободе, утвердиться на этом пути и вверить себя Благодати, которая неизбежно движется навстречу тем, кто искренне стремится.

Желаю всем познать счастье и свободу,
Евгений
Выполняя свою работу, помогая людям, страдающим от инвалидности прокладывать свой путь через состояния, не поддающиеся лечению, которые, как часто говорил Лакан, характеризуют Реальное, всегда напоминало мне о моих родителях, об их тяжелой борьбе и неумолимом достоинстве в преодолении жизненных трудностей. Именно в моментах столкновения с препятствиями, которые невозможно преодолеть, человек наиболее верен Настоящему аспекту жизни.
Контакт с этим аспектом обнажает ограничение языка, науки и философии в понимании тонкого и бесформенного, разрушает предпочтения, взгляды и мнения, обескураживает стремление к власти и спорности и делает человека вновь нагим между небом и землей.

Истинное смирение, честность, преданность, стремлению к Божественному и доброта по отношению к ближним возникают из такой степени капитуляции перед лицом истины непостоянства, неизбежности смерти и необратимости естественного упадка жизненных способностей. На этой почве изнутри начинает сиять что-то другое, то, что никоим образом не затронуто страданием, то, что не принадлежит увядающему телу и часто смущенному разуму, то, что больше не полагается на свободно текущую энергию и открытость каналов. Этот пример Настоящего, отождествляемый с Душой, действительно достоин внимания.